Объект 217 - Николай Иванов

– И нету, нету времени. Послезавтра запускается пробный поезд. Если все сложится удачно, следом пойдет эшелон с «катюшами»…

– А как же… – Лейтенант оглянулся на дверь, в которую совсем недавно вышли сначала потенциальные, а потом и явные диверсанты.

– Да, а мы не можем гарантировать безопасный проезд, – признал майор. – Пока не можем, – раздумчиво уточнил, принимая какое-то внутреннее решение. – К корреспондентам приклеиться и не отходить ни на шаг. Через два дня, если что – арестовываем всех, кто под рукой или хоть малейшим подозрением. Всех, а потом разберемся.

В дверях Соболь столкнулся с водителем. Проникший луч солнца осветил его оттопыренные уши, сделав розовыми, но даже их оттеняло сияющее лицо ефрейтора.

– Что? – поторопил Врагов, разрешая ефрейтору миновать преамбулу доклада о прибытии и выполнении задания.

– Детский дом был разбомблен немецкой артиллерией в начале июля прошлого года. Рядом с ним местным истребительным батальоном была оборудована огневая точка, так что шансов остаться целым у него не было. В городе линию обороны делали в том числе по окраинным улицам – 44 дзота, 14 отдельных огневых точек, надолбы…

– Дальше.

– Воспитанники разбрелись кто куда.

Василек до нашего прихода ночевал и подкармливался у дежурной по станции. Больше всего любил жареную картошку. Саму станцию за время оккупации со 2 июля по 5 февраля…

– То есть из города он не исчезал на длительное время?

– Никак нет. В железнодорожных мастерских тоже подтвердили, что он у них подрабатывал. И при немцах, и как мы пришли в конце января.

– Хорошо. Свободен. Отдыхай. Гаврила!

Уши, способные закрыть солнце, оказались бессильны перед фигурой Гаврилы. Кивнув ему «За мной!», знакомой до выступавших корневищ тропинке направился в штаб стройки.

– Как пацаны? – поинтересовался у старавшегося подражать ему в бесшумной ходьбе охранника.

– Вроде задружились. Я, с вашего позволения, им на кухне картошечки пожарить…

– Не на курорте! – не разрешил поблажек Врагов. Не хватало еще, чтобы подчиненные за его спиной сами принимали решения. По Антону он сейчас попробует решить основной вопрос, а вот с Колькой… По Васильку начальник стройки не то что помочь – знать ничего не должен, не говоря уже о всех остальных. Хотя что бежать впереди паровоза? Все будет решать Москва. Засылать человека на глубокое залегание – это не уровень начальника контрразведки стройки, он в лучшем случае может быть только куратором, связником. Или лучшее вообще не трогать эту тему перед центром? Чтоб в случае чего не казнить себя…

– Ты бы лучше школьные учебники какие-нибудь им достал. Пусть хотя бы оглавление читают. Математику, русский язык. И географию поищи, – вспомнив, что сын более всего любил в школе этот предмет, настоятельно порекомендовал Гавриле.

Часовой у палатки начальника стройки, узнавая контрразведчика, вытянулся, открывая доступ. Только майора никто не ждал. Разморенный духотой палатки подполковник спал головой на столе. Карта свисала до самого пола, туда же тянулась упавшая рука. Прическа тоже перевалилась на противоположную сторону, обнажив зарождающуюся лысину.

Появление постороннего не нарушило сонную идиллию, строитель лишь поудобнее устроил голову между Москвой и Белгородом.

Врагов посмотрел на часы. Он мог позволить начальнику стройки поспать еще минут пять, и то лишь потому, что сам шел быстро и сэкономил время.

Подполковник проснулся сам через четыре минуты. Гарантированная пятая ушла на то, чтобы понять, где он находится и кто перед ним.

– Приветствую, Сан Саныч. Мне нужно взорвать паровоз, – не стал терять время Врагов.

Просьба контрразведчика убедила подполковника, что он продолжает спать, а потому можно опять закрыть глаза и забыться на Среднерусской возвышенности. Но внутреннее напряжение, наверняка никуда не исчезающее даже во время отдыха, подбросило начальника стройки и заставило вытаращить глаза на посетителя.

– Что? – переспросил Сан Саныч. То, что проснулся, – это теперь не подлежало сомнению. Только вот граница сна и реальности оказалась наполнена какими-то звуками и просьбами, которых не могло прозвучать в принципе. Вот что значит хроническое недосыпание…

– Сан Саныч. – Врагов сел напротив. Дождался, когда подполковник клешней восстановит прическу и, тряхнув головой, окончательно проснется. – Помните Антона, который диверсант, пацан…

– Конечно.

– Сан Саныч, фриц не оставит нас в покое, если ничего не произойдет на дороге после этого десанта. Абвер забросит следующий, и не факт, что кто-то из новеньких придет с повинной. Второй же пацан исчез, хотя его ищут всем миром. Надо ослабить их напряжение.

– И для этого взорвать паровоз? – зациклило строителя на главном.

Только для контрразведчика главным была безопасность дороги не только нынешнего дня, но и завтрашнего.

– Надо найти и выгнать самый дряхлый паровоз, хоть времен гражданской войны…

– У меня нет дряхлых. Все на ходу и при деле.

– …самый дряхлый паровоз и на каком-нибудь второстепенном перегоне взорвать его.

– У меня нет второстепенных перегонов! – упрямо твердил подполковник. Хорошо, что хоть не стучал сжатой клешней по столу. Но и сопротивлялся обреченно, понимая, что в каких-то моментах окончательное слово все равно принадлежит не ему, начальнику стройки, а СМЕРШ. Благо, что хоть советуются.

– Рассказывай, – сдался подполковник. Подтянул карту на середину стола. Уложил на нее руки.

– Да уже, собственно, все, – пожал плечами майор. – Выводим паровоз, убираем машиниста. Подрываем. Трубим об этом на всех совещаниях, издаем приказы о бдительности. А сами ловим настоящих шпионов.

– А Антон?

– Понятия не имею, – сказал чистую правду Врагов. – Но у Москвы будет вариант на его дальнейшее возможное использование как диверсанта, выполнившего задание.

Подполковник подтянул к себе телефон в готовности начинать указания:

– Понятно. Сейчас будем соображать.

– И чтобы мининум людей в этом участвовало. На разных этапах разные. Без понимания общей линии. Чтобы на каждом и обрывалась любая информация.

– Не дурак. Казаков!

Откинув полог, появился часовой.

– Мне и майору чаю. И поесть чего-нибудь на скорую руку. И срочно разыскать мне обходчика Михалыча, он на участке Прохоровой. Конец связи! – Забыв, что отдает устное распоряжение, хлопнул трубкой по рычажкам.

Распивать чаи времени у Врагова не имелось, и он встал. Подполковник кивнул на телефонный аппарат:

– Но приказ на подрыв пусть придет мне из Москвы от моего начальства. А то накуролесим, а крайним окажусь я.

– И это правильно. Думаю, приказ уже готовится, мое руководство знает об этой ситуации. Я у себя.