Письма к императору Александру III, 1881–1894 - Владимир Мещерский
Шрифт:
Интервал:
Для нас-то, вероятно, вы и проектируете поддержку материальную, заботясь об усилении экономическом дворянства землевладельческого; но ведь не от единого хлеба человек жив бывает! – Это раз, а другое, если б это и сбылось, как сон или как мечта (особливо при теперешнем-то безденежьи, чуть не банкротстве), не породила ли бы такая мера чувства зависти, а засим еще больший антагонизм между сословиями, а это едва ли полезно с государственной точки зрения честному правительству, отвергающему правило: разделяй и властвуй, и, с Божьей помощью, стремящемуся к устойчивости и общему благоденствию подвластных народов.
Не верю я, чтобы пособие, извне приходящее, – приносило большую пользу. Надо в самих себе искать силу, никому не обязываясь, тогда польза будет прочнее и производительнее; а как проявить самопомощь, самодеятельность при теперешней распущенности народа? – вот вопрос, пусть-ка излюбленные вами тайные советники разрешат. Всякая энергия падает, когда беспрестанно наталкиваешься на озорство крестьян-соседей. Даже больше того… У меня, например, двух лесников убили за то, что честно исполняли свой долг, и это так и осталось – безнаказанным! Когда первого лесника убили, то виновных не нашли или не хотели найти. При убийстве же второго столько было улик, что разбойник сам признался, но присяжные (в большинстве из крестьян) оправдали! Суд применил убийство к несчастному случаю при общей, будто бы, драке, а потом эти же присяжные высказывали, что жаль было такого зажиточного мужика ссылать в Сибирь. Кто же за него будет подати платить, ведь придется на мир разложить!
Вот аргументация и сила присяги, да и суд хорош, нечего сказать. А что, если бы было, да наоборот: вор-то был бы застрелен при нападении (со своей медвежьей силой), да еще самим помещиком, то как оправдали бы – вот интересно? Думаю, – очень не легко бы было оправдаться, когда свидетелями угроз, перешедших в нападение, – были только темный лес да ясное солнышко, а ведь это могло случиться… и после этого извольте оберегать свою собственность[108]? А беспрестанные потравы полей и лугов, уничтожение или кража изгородей, оберегающих поля, воровство сена – зимней порой и многое другое, тому подобное; наконец, нынешняя прислуга и рабочие, думающие, как бы только вперед жалованье забрать! Все это вместе взятое положительно парализирует труды и старания помещика, волею судьбы обреченного на всякого рода унижения, убытки и виновного лишь в том, что верит в Бога, чтит Царя и, исполняя завет предков, ни при каких случаях и самотруднейших обстоятельствах – не кривит душой. Положим, чистилище, в коем мы обретаемся, и полезно для души, но ведь, по нашему православному учению, чистилища никакого не полагается, и речь идет о здешней земной жизни. Сделайте же эту жизнь сносною. Пусть не отравляется она нам как в отношении нравственном, так и хозяйственном. Водворив порядок, придет и энергия у нас и любовь возродится к труду на своих родных полях. Что может быть честнее и лучше этого! Иные господа и из-за границы вернутся, только не добивайте нас варварством и оружием неправды; ведь пригодимся еще – поверьте! Мы соль земли Русской и хотим быть первыми между равных: вот все наше самолюбие! Никому и никаких привилегий не надо. Они излишни и не современны, а от всяких подачек (для восстановления материальной независимости нашей) пожалуйста избавьте. Мы гнушается ими и хотим как жили, так и умереть дворянами…
Интересное дело. Прибыло сюда два господина; один американец, живет в «Европейской гостинице», сорит деньгами, ведет grand train[109]; другой русский, некто [А. Ф.] Филиппеус; оба по тому же делу, по делу о котиковом промысле на Командорских островах, изображающем собою сотни тысяч, если не миллионы, дохода для промышленников, а для нашей казны, как всегда два двугривенных с небольшим. Несколько лет назад такой же ловкий американец, как ныне прибывший, приехал в Петербург и в несколько недель, благодаря крупной взятке, данной кому-то в Минист[ерст]ве иностранных дел, состряпал концессию этих островов для котикового промысла в пользу американской компании[110], за несколько тысяч рублей платимых ежегодно казне. В эти несколько лет компания этих американцев нажила миллионы, и операция оказалась настолько выгодною, что эта американская компания, несмотря на то, что ей остается 8 лет по контракту пользоваться котиками, уже теперь принялась хлопотать, чтобы ей уступили эти острова еще на новый срок, после 8 лет, и в виде приманки предлагает известную сумму накинуть немедленно, в пользу каких-то больниц на тех островах. Но явился русский конкурент, этот Филиппеус, человек необыкновенно предприимчивый, умный, годы проводящий в тех краях, как агент, взявший на себя подряд провианта на Команд[орские] острова и во все местные порты. Когда он прежде хлопотал, ему сказали в Петербурге: вы одни, а американцы являются в виде компании, второе вернее; и ему отказали. Теперь он снова является и просит не возобновлять контракта с американцами, 1) потому что они – американцы, а он русский; 2) потому что он теперь не один, а есть целая группа московских меховщиков, начиная с Сорокоумовских, которые готовы составить компанию; 3) он, Филиппеус, предлагает те же условия, как американцы, но с тою лишь разницею, что ту сумму, которую предлагают и могут предлагать разбогатевшие американцы, он предлагает заплатить с рассрочкою, и 4) американцы истребляют котиков беспощадно, и теперь взялись за песцов (вопреки контракту) и бесчинствуют там потому, что их много, и они платят взятки всем, кто только берет, тогда как если будет русская компания, за нею будет надзор действительнее и строже.
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!