Держи меня крепче - Татьяна Полякова

Школу я покинула в легком недоумении. Выходило, что либоучителя вовсе ничего не замечали, либо я поторопилась зачислить Вику внаркоманки. Родителям свойственно впадать в панику, когда чадо ведет себя,мягко говоря, непривычно. Возможно, внезапная вспышка девчонки имеет совсемдругую причину. Я собралась посетить пансионат, где она пробыла неделю, нопоездку пришлось отложить на субботу. Тимур неожиданно решил составить мнекомпанию.

– С чего это вдруг? – удивилась я.

– Если нет никакой возможности отучить тебя совать носв чужие дела, надо этот процесс контролировать, – заметив, что янахмурилась, он засмеялся. – На самом деле, я совсем не против с тобойпрокатиться. К тому же в этом пансионате работает жена моего хорошегознакомого. Вдруг тебе это пригодится?

– Так и быть, поедем, – согласилась я и решилаприхватить с собой Сашку, пес составит Тимуру компанию, пока я буду толочь водув ступе, то есть получать ценные сведения.

Хозяин клиники Фельцман (он сам предпочитал именовать еепансионатом), бывший заведующий отделом здравоохранения, был, по мнениюсослуживцев, скользким типом и этому определению вполне соответствовал.Невысокий, худой, глубоко посаженные глазки постоянно бегают, точно им на местене сидится. От их мельтешения у меня начала кружиться голова. Прибавьте к этомупривычку постоянно потирать руки, по-бабьи мягкие, лишенные какой-либорастительности и со свежим маникюром. Зная за собой эту привычку, он старалсядержать руки в карманах халата, но они непостижимым образом мгновенновыскальзывали оттуда, а он их вновь туда определял. Выглядело это оченькомично. На какие деньги он купил пансионат, да еще его и переоборудовал, никтоне знал, хотя налоговой бы следовало этим поинтересоваться. Правда, многиедогадывались. Грехов на нем было, как блох на дворовой собаке, однако чутьембог его не обидел. Он добровольно покинул чиновничье кресло, не дожидаясьвозбуждения уголовного дела, что непременно бы последовало, потому чтоФельцман, по общему мнению, зарвался.

Пансионат находился в двадцати километрах от города, всосновом бору по соседству с водохранилищем. Рядом с воротами была стоянка, таммы и оставили машину. Тимур с Сашкой отправились на прогулку в лес, а я к будкес охранником. Фельцману я позвонила по дороге, и он милостиво согласился меняпринять.

Охранник проверил мои документы и пропустил на территорию.От бывшего пансионата остались только два корпуса, за ними шел парк, в глубинекоторого виднелся двухэтажный особняк. Фельцман предпочитал жить здесь. Подходяк первому корпусу, я отметила: решеток на окнах нет, колючая проволока назаборе отсутствует, правда, кругом торчат камеры видеонаблюдения. В общем, еслиэто и был дурдом, то особенный, пациенты вряд ли чувствовали себя здесь как втюрьме. «Впрочем, это элитная психушка», – напомнила я себе и вошла вздание.

У дверей сидел еще один охранник, в руках его была рация.Парень повел меня по коридору к кабинету с надписью на золотой табличке:«Главный врач Фельцман Г.С.».

Геннадий Самуилович ждал меня, несколько театрально восседаяв кресле. Недоброжелатели утверждали, что его настоящее имя вовсе не Геннадий,а Гад. В самом деле, есть такое библейское имя. Дед, когда ему как-тонамекнули, что Фельцман уже не путает свое с чужим, а просто все своим считает,высказался на этот счет так: «Чего вы хотите от человека, которого родная матьГадом назвала». Эта шутка достигла ушей Фельцмана и, по словам все тех женедоброжелателей, вызвала у него нервный тик. Возможно, для него это ипослужило поводом вспомнить, что он врач-психотерапевт, и оставить чиновничьекресло.

При моем появлении Геннадий Самуилович выжал скупую улыбку,потом сурово сдвинул брови, намекая тем самым, что здесь я на его территории ииграть должна по его правилам. Руки Фельцмана при этом нервно двигались,территория территорией, но он прекрасно знал, как Дед способен усложнить жизньлюбому человеку.

– Присаживайтесь, – кивнул он мне, брови я тожесурово сдвинула и обошлась без улыбки, давая понять, что дело у меня серьезноеи я не потерплю, чтобы наш славный доктор дурака валял со всеми вытекающими изэтого последствиями. Для него, разумеется. Моя хмурая физиономия возымеладействие. Фельцман забеспокоился, руки его теперь двигались непрерывно, но оншироко улыбнулся и заговорил доброжелательней: – И кто из моих пациентов васзаинтересовал, уважаемая Ольга Сергеевна?

– Меня, по большей части, тряпки интересуют, –вздохнула я. – Но речь у нас с вами пойдет о Вике Корзухиной.

Мой ответ вызвал легкое замешательство, но Фельцман быстро сним справился.

– Вики в настоящий момент здесь нет, отец забрал еенесколько дней назад. Ее мать… впрочем, вы, должно быть, знаете.

– Знаю, – не стала я спорить, только осматриваласьи тянула время, Геннадий Самуилович молча томился. – Когда она поступила ввашу клинику?

– Одну минуту… – Он заглянул в бумаги, лежавшие настоле. – Если быть точным… – Он назвал дату, я кивнула и вновьспросила:

– А какова причина ее появления здесь?

– Нервное расстройство.

– Вот как? И что так расстроило девочку?

– Ваш тон, уважаемая Ольга Сергеевна, нескольконеуместен, когда речь идет…

– Речь идет о вашей клинике, в которую родителиотправляют своих неразумных детей за немалые деньги, надеясь, что вы за этисамые деньги избавите их от дурных пристрастий. «Не верьте, что наркоманиянеизлечима». Кажется, так начинается ваш рекламный ролик?

– Вика Корзухина вовсе не наркоманка, – покачал онголовой. – У девочки действительно был нервный срыв. Ее родители решили,что некоторое время ей стоит побыть здесь под моим наблюдением. У женыКорзухина возникли проблемы с дочерью, эмоционального характера. Наша клиникаспециализируется на лечении наркоманов, но это вовсе не значит, что все нашипациенты… Девочка нуждалась в отдыхе.

– Я могу взглянуть на ее медицинскую карту?

– Вам прекрасно известно, что существует такое понятие,как врачебная тайна…

– Если девочка нуждалась в отдыхе, чего же здесьскрывать? – удивилась я.

Фельцман поджал губы, но поднялся и пошел к стеллажу, досталмедицинские карты и протянул мне.

– Пожалуйста. Надеюсь, вы не воспользуетесь моим добрымрасположением и не станете…

– Не стану, – кивнула я, просматривая записи. Опристрастии к наркотикам там не было ни слова, впрочем, это еще ничего незначило. – Геннадий Самуилович, расскажите вкратце, что за проблемы удевочки.