Люби меня. Быстро! - Ира Андреева

По дороге я спела народную каббалистическую песню «Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь». А потом вдруг поняла, что, чем больше мы стараемся узнать, тем меньше понимаем. Теории, гипотезы и формулы кружатся в голове пчелиным роем. Но счастливы лишь дураки. Так что, либо ты умный, либо счастливый.

* * *

Каждый из нас всю жизнь ждет САМОЙ ВАЖНОЙ ВСТРЕЧИ. Встречи с человеком, который возьмет за руку и укажет верный путь. Покажет, что мир не такой, каким мы привыкли его видеть. Кто-то уверен, что этот человек – Рената Литвинова, а кто-то искренне поклоняется Григорию Грабовому.

Мы тратим время на поиски истины, но на самом деле она – внутри нас. Та самая Шамбала – таинственная страна, где открывается неизведанное. И смысл жизни у нас один. Он в том, чтобы стать самым лучшим человеком. Открыть в себе лучшие качества и таланты. Очиститься от зла, избавиться от дурных привычек. Стать идеалом во что бы то ни стало. Я решила, что это будет целью моей жизни.

А на следующий день переспала с первым встречным.

Вот как бывает! Пошла попить чаю с другом, нечаянно залезла ему в штаны, и вот результат – ни друга, ни любовника. Потому что любовник он говенный, а я напилась. И все наши разговоры о душе – тоже полная херь. Утром дико хочется пить, тело ломит и вздрагивает от телефонных звонков. Звоночков… И на работу надо.

А люди на улице, я знаю, будут заглядывать в глаза и все про меня знать. Как я, прикрываясь благородными мотивами скрасить одинокий вечер, совершенно бессмысленно изнасиловала прекрасного человека, которому будет стыдно смотреть мне в глаза. И тошнит теперь… Зачем я так много курила? Язык будто пеплом посыпан. Или это не от курения?..

А мне просто захотелось. Мне было интересно. И еще это… ломило зубы от желания. А это – знак, что надо дать. А, черт! Все равно. У меня не было выхода: ушла бы домой, пожалела б, не ушла – жалею все равно. Он мне не нужен, я не нужна ему. Но так вышло. И я сделаю вид, что половину не помню. А фонарь был такой яркий, твою мать! И видеокамеры… Да, это было на улице. А что? Надо было ехать в гостиницу? Чтобы чувствовать себя шлюхой? Дура! Дура! Зачем я в зеркало-то гляжу? Ну вот, читаем по лицу: великовозрастная идиотка с шишкой на лбу и прозрачными пьяными глазами. И жопа, как у Монсеррат Кабалье. С такой можно только ночью мужиков кадрить.

А он, кстати, что-то мне такое приятное говорил… Что я уникальная, невероятная, что я – огонь! Очередной пьяный гон. Так, холодный душ, много оливкового мыла и таблетка для бодрости. И минус хороший человек. Твою мать! Жалко-то как!

Знаете, а я люблю свои недостатки. Они придают легкую безуминку, перчинку. Вот, например, матюги. Вам кажется, что я ругаюсь как сапожница, а для меня – это особый вид искусства. Сложить их в такую фразу, чтобы вышло смешно и не пошло. Я ведь с детства в газетах ошивалась, а там совсем не по-французски изъясняются.

Моя первая редакторша Ирина Анатольевна сидела в громадном кабинете в клубах дыма дешевых сигарет с ароматом вишни. Она говорила: «Ничего невозможного нет! Поставь этого м%дака к стенке и задери ему юбку!»

Я пила портвейн «777» с членами редколлегии и училась грамотно писать. По утрам на моем столе частенько лежало пьяное тело Олега из соседнего кабинета, который за неимением собственной квартиры жил прямо в редакции. Где и как он умудрялся купаться, для меня загадка.

«Избегай витиеватых фраз, это раздражает читателя, – говорила редакторша. – Простота языка – результат ясности мысли!» С тех пор я изъясняюсь просто. Вместо: «Ну почему у меня никак не получается вдеть эту нитку в иголку» я говорю сакраментальное: «Бл%дь!»

Правда, вокруг так много совершенно нормальных приличных людей, что я иногда смущаюсь. А они так пальчиком тебе между грудей – тык: «Нехорошо ведешь себя, Ирочка, аморально!»

А я предпочитаю, чтобы все по-честному было. В жизни ведь не всегда смешно. Бывает еще стыдно, страшно, противно… Люди убивают друг друга, дети болеют раком, жены изменяют мужьям, а Синди Кроуфорд какает, прикиньте. И это все – проявления жизни. Экскременты, кстати, в первую очередь.

Смотря как к этому относиться. Мне, например, нравится все: и красота, и уродство. Все интересно! Все особенно! Каждый усик на лице бомжа, каждая капелька пота Гарика Сукачева…

В том же дерьме кто-то видит лишь зловонную кучу, которая будет смыта в канализацию. А кто-то – совершенно чудесный продукт жизнедеятельности красивого человека, который удобрит землю, где вырастут подсолнухи. Или плесень: для кого-то – гниль, а для кого-то – пенициллин. Поэзия!

И еще. Я вот боюсь не маньяков и дефолта. Мне страшно стать очень умной и скучной. Все знать и ничему не удивляться. А вы чего боитесь?

Она умерла через пару часов после нашего разговора. Маленькая темноволосая женщина, водитель троллейбуса. Долго и трогательно рассказывала мне о сыне, одиннадцатилетнем мальчишке, с которым приключилась страшная история. Пацан тогда чудом остался жив. Сел в междугородний автобус, чтобы поехать к тетке в Воронеж. А тот часа в три ночи сломался. Людям пришлось идти пешком по трассе. Никто не обратил внимания на щуплого пацана с рюкзачком. Никто не знает, как получилось, что мальчик заблудился в лесу и двое суток бродил по зеленой глуши. Это было осенью, в сентябре-октябре. Он вышел на дорогу случайно. Ноги были стерты в кровь. Голодный, замерзший пацан волновался лишь об одном: «Как там мама, она, наверное, плачет?»

– Я подрабатывала сторожем в ночную смену, – не моргая, смотрит на меня его мать. – Надо было поехать вместе на следующий день. Но он очень хотел… Я посадила его в автобус, предупредила водителя… Но всем наплевать на чужих детей.

Я записывала историю для рубрики «Происшествия» в нашей газете. Мама мальчика все говорила и говорила. О старшем сыне, который в армии, о неудачном браке… Кажется, я уже миллион раз слышала эту историю. Несчастная одинокая женщина, которая взбивает сметану ногами, чтобы ощутить хоть какую-то твердость. Периодически на ее глазах появлялись слезы, я понимала, что ей просто надо выговориться. Я терпеливо слушала. Мне нравятся люди, которые даже с отрезанной ногой не забывают улыбаться и смотреть на небо. Не опускают руки. Не завидуют. Никого не винят. Просто иногда плачут на плече у незнакомого человека.

Я взяла у женщины фотографии из семейного альбома. Я принесла их через три дня. Ровно три дня, как обещала. Дверь открыла незнакомка в черном. Выглянули еще люди в траурных одеждах. «Умерла она. Сердце не выдержало. А вы кто? Журналистка? Вот, может, из-за вас и умерла. Ходите здесь, выспрашиваете. Душу бередите».

Я ехала в лифте и рыдала. В руках были фотографии вмиг осиротевшего мальчишки. Тогда я решила больше никогда ничего не писать. Приехала в редакцию с мутным взглядом, собрала вещи… Зашла к главному: