С чeм вы смешивaeтe свои краски? - Дмитрий Соловей

Рыжий налетел быстро и резко сразу после команды одного из пацанов. Отскочить в сторону я не успел, но уклонился, и кулак просвистел мимо. Какие-то приёмы самообороны в прошлой жизни я изучал. Применить их доводилось только на тренировке, но правильно падать и делать подножки я умел. Рыжий последним умением тоже обладал. Как-то лихо умудрился сбить меня с ног. В последний момент я успел чуть поменять положение тела и, упав спиной, лихо сделал кувырок. Вскочить, правда, не получилось. Рыжий оказался шустрым противником и успел меня повторно толкнуть ногой. Зато я перекатился в бок и из положения лёжа сделал ногами уже ему подсечку. Как говорится, борьба перешла в партер.

Из прошлого опыта я знал, что борьба в таком положении более энергозатратная, и почувствовал, как стал уставать, не успевая сопротивляться каким-то финтам рыжего. Он умудрялся лупить меня кулаками и коленями. К тому же навалился на меня всей массой, не позволяя что-то предпринять в ответ. Калечить мальчишку подлыми приёмами я не хотел, потому и пыхтел, сопротивляясь по мере сил.

Левую руку удалось освободить и бил ею своему противнику куда-то в бок , но без особого результата. А кругом же пылища! Дождей давно не было, и мы подняли буквально клубы пыли. Я её уже наглотался так, что в горле запершило.

– Дай, дай ему!

– По сопатке, до юшки! – выкрикивали болельщики.

Последний совет мне понравился, и я стукнул лбом куда-то в район носа мальчишки. Попал удачно, расквасив ему нос до крови. Отчего-то понадеялся, что от боли соперник ослабит хватку. Куда там! Рыжий будто озверел и усилил натиск. Я же почти выдохся и проклинал себя за то, что согласился на драку.

– Мы же до первой крови! – пытался урезонить противника.

– Ага. До твоей первой, – не прекращал меня мутузить рыжий.

И как нарочно, никого из взрослых и того, кто бы нас урезонил, не наблюдалось.

– Сдаёшься? – рычал мальчишка.

– Иди на х… – сопротивлялся я.

Даже удачно переместился так, что я оказался на левом боку, освобождая правую руку из захвата. Но противник оказался опытнее и сильнее. Двинув мне в ухо, он подмял под себя, заломив правую руку. В голове от удара в ухо зазвенело и на захват я не успел отреагировать. Было жутко как больно, и как нарочно из горла, першащего от пыли, кроме хрипа, ничего не выходило. Слово «сдаюсь» я еле прошептал.

– То-то же! – отпустил меня пацан и поднялся на ноги.

Второклассники из группы поддержки загомонили, обсуждая зрелище и нахваливая рыжего. А я остался сидеть в пыли, баюкая правую руку. Боль в связках была такая, что я не на шутку испугался. Мне через неделю демонстрировать свои умения в художественном институте, а если травма серьёзная, то я выйду из строя на долгое время.

Представляете, каким я заявился домой? Консьерж в подъезде всплеснул руками и поинтересовался, нужна ли помощь. Буркнул в ответ, что до квартиры дойду сам, прикидывая, как выгляжу со стороны – форма мятая, грязная, в крови (не моей), правое ухо опухло, левый глаз заплыл, куча синяков на теле, да ещё проблема с рукой.

Оксана Николаевна меня как увидела, так чуть не села на пол мимо табуретки.

– Сашенька, Саша! Да кто же тебя так?! – раскудахталась она.

– С пацанами были разборки, – пояснил я.

– В ванную мыться, – приказала домработница. – Сам одежду снимешь?

– Не знаю, рука болит, – пожаловался я.

Оксана Николаевна стала помогать, выспрашивая детали происшествия. За то время, что я переодевался и обедал, она успела позвонить дяде Вове. Алексей появился у нас дома в рекордно короткие сроки.

– В травмпункт, – коротко сообщил он.

Приехал он на автомобиле «Москвич-400», сообщив, что это, можно сказать, моя служебная машина. Что мы её будем часто использовать и желательно не по такому поводу. Снова и снова он выспрашивал о причине конфликта. Мягко попенял за то, что я согласился на драку.

– В противном случае меня бы посчитали трусом, – напомнил я, какие сейчас понятия у детворы. Алексей промолчал, понимая, что, собственно, выбора и не было.

В травмпункте просидели долго. И это ещё притом, что Алексей своим удостоверением везде засветился. Долго пришлось ждать результата рентгена и повторного осмотра врача. На самом деле врач сразу сообщил, что ни перелома, ни трещины у меня нет. Всего лишь растяжение связок кисти, без разрывов, но Алексей был непреклонен – достал свои корочки и настоял на проведении полного обследования.

Дома охи-вздохи достались уже от мамы. Кисть забинтовали, а отёчность на лице через несколько часов увеличилась. Не помог тот лёд, что мне прикладывали в травмпункте. Ну и вокруг глаза все расцвело разноцветными красками. К утру стало ещё хуже. Я попытался пойти в школу, но приехавший с утра пораньше дядя Вова эту попытку пресёк, сообщив, что дома я буду сидеть до тех пор, пока он не решит, что можно выходить в школу.

– Это сколько же времени? – не понял я.

– Сколько нужно будет. Справками я тебя обеспечу, – категорично припечатал он и ушёл.

Про то, что происходило в школе, я не знал. Спасибо, Светочка Романова пришла вечером проведать. Ладошки к своим щекам прижала, рассмотрев меня такого красивого, и затараторила, рассказывая, что сегодня в школе происходило. Дядя Вова с помощником вначале директора посетили, затем во второй «Б» пришли. Рыжего вычислили по распухшему носу. Как с ним беседовали и воспитывали, Света не знала. Сказала, что рыжий на самом деле второгодник и теперь его переведут в другую школу за недостойное поведение.

– Нам всем в классе сказали, чтобы мы у тебя не просили рисунков, – пожаловалась она.

– Я и без того не смогу рисовать долгое время. Травма, – показал я на свою руку.

Врач вообще-то дал благоприятный прогноз. Всё же сил у рыжего было не так и много, чтобы серьёзно мне повредить. Но в моём случае и частичная потеря движений скажется на качестве рисунков.

Светочка ушла, пообещав навещать и передать от меня приветы в классе. Зато маман устроила истерику. Она уже видела себя в мечтах матерью гения, а тут кто-то посмел поставить её надежды на грань срыва! Отец был более сдержан в оценке ситуации, понимая, что упаковать меня в ватный чехол и оградить от жизни на улице не получится. Бабушка, конечно, тоже подключилась к всеобщему квохтанию над моей тушкой. Дед категорично заявил, что драки для пацанов естественное дело и здесь важно научить меня давать сдачи, а не сюсюкаться.

Как и ожидалось, к середине сентября рука уже работала исправно, синяки прошли, но врач настаивал на том, чтобы я оставался дома. Товарищ подполковник своё слово сдержал и нужными справками обеспечил.

– Если придёшь в школу в октябре или позже, немногое потеряешь, – напомнил он о том, что я и без того прекрасно осваиваю учебный план.

Алексею было дано задание возить меня ежедневно в Сокольники. Там мы бегали по парковой зоне, подтягивая мне общефизическую подготовку. Позже обещали занятия в крытом спортивном зале. Не борьбу или самбо, как я попросил, а направленные на общее укрепление тела. Рисовать по городу в сопровождении комитетчика я тоже ходил. Порой он выбирал странные места и время для прогулок. Улицу Горького, к примеру, рекомендуя делать зарисовки людей.