Музей боевых искусств - Александр Чернов

Я укорил себя за то, что вчера, перед тем как взяться за мытье посуды, не проявил любопытства, не открыл окно веранды и не подслушал, кто приходил к Оксане и о чем говорил с ней. Возможно, сегодня бы я уже знал имя убийцы. Был еще один способ узнать его имя — заглянуть в память мобильного телефона Оксаны. Наверняка в нем сохранился номер звонившего ей вчера вечером человека. Интересно, мобильник Оксаны до сих пор лежит в закутке у бани в щели между шифером и брусом? Но, увы, о том, чтобы вернуться в дом Оксаны и посмотреть, на месте ли телефон, пока не могло быть и речи.

Итак, остановимся пока на двух подозреваемых и начнем их вычислять, а потом и выводить на чистую воду.

Без двадцати пять, когда к концу подходила моя последняя на сегодня тренировка, в спортзал заглянул Колесников и поманил меня пальцем. Я взмахнул в ответ рукой — мол, понял, — однако задержался около пацанов, показывая, как именно нужно проводить болевой прием на ногу, и только после того, как закончил объяснение, подошел к старому завучу.

— Слушай, там мент этот пришел, хочет тебя видеть, — негромко, чтобы не слышали дети, сказал Иван Сергеевич и показал рукой за спину, примерно в ту сторону, где находился его кабинет.

Я сразу понял, о ком именно идет речь. Сердце птицей трепыхнулось в груди, а потом вдруг ухнуло куда-то вниз.

— Джованни, что ли? — спросил я ставшим неожиданно чужим голосом. Неужели Самохвалов вычислил меня?

А вот завуч меня не понял. Подтянув вечно сползавшие с огромного живота брюки, он удивленно спросил:

— Какой еще Джованни?

— Ну, майор рыжий, на обезьяну из мультика похожий, — досадуя на то, что не ко времени приходится объяснять очевидные вещи, сказал я.

— Ну, у тебя и сравнения, — хмыкнул старик, одобряя, как мне показалось, в глубине души данное мной майору прозвище. — Он, он. Ты иди, Игорь, а я за тебя тренировку закончу. И не тушуйся там, — заметив, очевидно, что я побледнел, подбодрил меня дядя Ваня. — Ты ни в чем не виноват, а потому держи себя с достоинством! — И, хлопнув меня по плечу, он подтолкнул меня к двери.

Однако слова завуча не вселили в меня уверенности — он не знал о продолжении истории, начавшейся несколько дней назад в переулке у Музея искусств, — а потому, выйдя в небольшой коридор, я несколько секунд стоял, опершись о стенку, пытаясь привести в порядок расшалившиеся нервы. Наконец, преодолев соблазн переодеться и сбежать, я направился в конец коридора, где находилась дверь кабинета Колесникова. Остановившись у порога, набрал полную грудь воздуха, а потом медленно выдохнул его, восстанавливая сбившееся дыхание, и вошел в кабинет.

— А, Игорь, — приветливо, насколько может быть приветливым мент по отношению к подозреваемому, произнес Самохвалов. Одет он был по форме, учитывая конец рабочего дня, слегка помят, с успевшей отрасти с утра на щеках щетиной. — Проходи.

— Привет, — сказал я вяло.

Конвоя нигде видно не было, но, может, ОМОН уже вокруг стадиона позиции занял, а майор, как герой-одиночка, отправился первым, чтобы вначале попытаться единолично взять преступника, прежде чем начнется штурм спортзала?

Ни жив ни мертв, я подошел к столу, и — о чудо! — Джованни протянул мне руку — впервые со дня нашего знакомства. Ожидая подвоха — знаем мы эти ментовские штучки, — я очень осторожно пожал поросшую рыжеватой щетиной лапу майора. Но нет, наручник, как я ожидал, на моем запястье не защелкнулся. Почувствовав себя увереннее, я сел на стул и поинтересовался:

— Пришел проведать подозреваемого? Посмотреть, в каких условиях он трудится? — И я обвел глазами скудную обстановку кабинета завуча.

— Да ладно тебе, — примирительно сказал Самохвалов. — Я допрашивал Дарью Соломину, она подтвердила твое алиби — в момент ограбления ты никак не мог оказаться в музее. Так что с тебя снимаются все подозрения.

У меня отлегло от сердца — значит, майор не арестовывать меня пришел.

— Надо ж, какой мент вежливый пошел, — не удержался я от сарказма. — Ради того, чтобы извиниться за необоснованные подозрения, приезжает к фигуранту на работу.

— Ну, не только для того, чтобы извинения принести, — добродушно заметил Самохвалов. Он взял стоявший в его ногах кейс, положил его на стол и стал расстегивать замки. — Отпечатки пальцев хочу с тебя снять.

Заявление майора огорошило меня. Выходит, рано я радовался. Значит, его прибытие на стадион все же как-то связано с убийством Оксаны, и Самохвалов, дабы заполучить мои отпечатки пальцев и не вызвать у меня подозрения, для чего именно они ему нужны, просто ломает комедию? Я решил немного потянуть время, поиграть с майором в ту же игру, какую затеял он, выяснить, какого черта ему от меня нужно.

— Ты хочешь сравнить их с отпечатками пальцев, которые преступники оставили в музее? — спросил я невинно.

— Да нет, — Джованни достал из кейса валик, подушечку с краской, бланки для отпечатков пальцев и стал натягивать на руки резиновые перчатки. — В том-то и дело, что в Музее искусств преступники не оставили никаких следов. Они работали в перчатках.

— Так зачем же тебе тогда мои отпечатки пальцев нужны? — Я взглянул на собеседника подозрительно.

— Так положено. Нужно было сразу снять, как только ты попал в милицию, но поскольку сравнивать их было не с чем, у тебя их и не поторопились взять. А теперь для оформления дела нужны. Ну, давай пальчики-то!

Я весьма неохотно протянул руку майору, и пока он, не жалея черной мастики, обильно смазывал ею мою руку, а потом поочередно плотно прижимал каждый мой палец, а затем и всю ладонь к разлинованному на клетки листку бумаги, уныло думал: «Если эта рыжая обезьяна и не притащилась сейчас сюда по делу об убийстве Оксаны, то у нее будет еще время заглянуть в спортзал по этому поводу, когда отпечатки моих пальцев попадут в компьютер и их идентифицируют с теми отпечатками, что обнаружат в доме Ветровой».

Все же майор подлый тип — играл со мной как кошка с мышкой. К такому выводу я пришел несколько секунд спустя, когда Самохвалов неожиданно спросил:

— А ты случайно не знаешь Оксану Ветрову? — Он резко прекратил обрабатывать мастикой мою вторую руку и пристально посмотрел мне в глаза.

Мне стоило большого труда выдержать колючий, пронизывающий холодом до мозга костей взгляд и постараться, чтобы моя ладонь не дрогнула в руках Самохвалова. Действительно ли Джованни не знает о том, что я знаком со свидетельницей, проходившей по делу об ограблении Музея искусств, или прикидывается?

— Какую еще Ветрову? — произнес я осторожно. В конце концов, если поймает на слове, можно будет сказать, что фамилию Оксаны я не знал.

— Да так, девушку одну, — майор, казалось, потерял к заданному вопросу интерес и вновь принялся за мою ладонь. — Проживающую в нашем районе. Убили ее сегодня. Вот я и спрашиваю, может, знаешь…

Я набрался смелости и ляпнул: