Дух воина - Марианна Красовская

Баяр то и дело оборачивался, наблюдая за женой. Ему очень хотелось узнать, о чем она думает. Лицо у неё было нежным, мягким, на вечно сжатых упрямо губах мелькала улыбка. Что она пережила в жизни, отчего стала такая… закрытая? От кого пряталась? Ему казалось, в его руках она словно степь от дождя — оживает, меняется, словно расцветает.

Женщина, жена. Чего он от неё хочет? Женился — понятно. Был порыв глупого мальчишку спасти от неминуемой расправы. Была жалость — прекрасно он понимал, что Дженна ляжет под хана, хочет она того или нет. И это ее сломает, как сломало Элию. Дженай был своим, Баяр нёс за него ответственность. Но было и большее. Жадность? Пожалуй, что так. Такая женщина — и кому-то другому? Нет, не отдаст. Восхищение? О да! Она — достойна. Его всегда восхищали сила и упорство, он выбирал в свою сотню самых лучших, самых наглых, самых отчаянных. Но она не была наглой, она была именно что упёртой. Как самый лучший лук — можно его гнуть, а он распрямляется. Как тетива — упруго бьет по пальцам, Способная и стрелу в полёт послать, и искалечить неловкого стрелка. Как кинжал — может удобно лечь в ладонь, а может перерезать горло, смахнуть капли крови и сверкать на солнце дальше. Да. Если он сможет заполучить ее всю, целиком — лучше жены и выдумать невозможно.

И сразу понятно, чего он хочет: ее доверия, ее силу и ее слабость. Ее женственность и ее стойкость, которые он привык находить только в мужчинах. Надо только научиться пользоваться этим новым оружием — женой.

А раз он понял, то стоит уже встряхнуться и учиться быть мужем. Заботиться не о сотне самостоятельных мужиков, а об одной женщине, к тому же ещё не обученной до конца. Например, решить вопрос с обедом. Припасы тратить смысла нет, пока рядом — знакомые просторы.

— Остановимся вон там, возле рощи, — скомандовал он. — Что скажешь?

Он помнил, что она обладает даром предчувствия. Тоже — прекрасно.

— Тут тихо, — качнула головой Дженна. — Только…

— Что?

— Мне кажется, там, — она махнула рукой в сторону высокой травы. — Живой кто-то. Неопасный.

— Все, что тут живое и неопасное — это наш обед, — улыбнулся уголками губ Баяр. — Ты сможешь костёр развести?

— Конечно.

— Там в роще есть маленький родник, набери воды в котелок и поставь на огонь.

— Хорошо.

Мягко спрыгнула с коня, не дождавшись, пока он поможет. Или не захотела его прикосновений, или просто показывает самостоятельность. Что ж, имеет право. Баяр расседлал коня, стреножил и скинул все тюки на землю. Место это он знал хорошо, часто здесь бывал. И чем дальше к горам — тем больше будет таких рощ, только пока ещё тут территории кохтэ, а в горах живут и грэны, и звери всякие дикие. Там нужно быть настороже. Пока же — можно и расслабиться.

— Я возьму твой лук, — сказал Баяр. — Он меньше и легче. Если что — прячься. Не рискуй собой.

— Разумеется, — легко пожала плечами она. — Я не самоубийца.

Неслышно ступая, изящно и красиво, как дикий зверь, он уходил все дальше. Женька как заворожённая смотрела ему вслед. Да, разглядывать мужчину в своём командире — женскими глазами — оказалось очень увлекательно. И больно. В далеком отрочестве она так же разглядывала другого, и теперь воспоминания все навязчивее лезли в голову. Нет, по самому объекту влюбленности она совершенно не скучала, а вот по самой себе в те годы — даже очень. Та Женька ещё умела и хотела любить и мечтать. Не строить планы, просчитывать шаги наперёд и заранее выискивать пороки и слабости людей, а верить в лучшее и ждать от жизни чудес. Не выгрызать успех зубами, не добиваться его изо всех сил, а наивно представлять, что ее полюбят за то, что она есть.

Жизнь быстро расставила все по местам, научила цинизму, убедила ее, что любви не существует, а все кругом лгут и стремятся использовать друг друга. Выжать до капли, выкинуть и найти следующую жертву. А значит, нужно вырастить зубы и нападать первой.

А Баяр совершено неожиданно вступился за неё, защитил, спрятал от проблем и, кажется, ничего не хотел взамен. Даже секса. И это было неправильно. За все надо платить, благодарить, иначе потом тебя защищать больше не будут. А она — что делала? Рычала на него, огрызалась, отталкивала? Нет, Жень. Так не нужно было. Вот он придёт — и ты давай, благодари, как умеешь. А умеешь ты немногое. И все, что у тебя есть ему нужного — это женское естество. И значит, благодарность может быть сейчас только одна — твоё тело.

Мысль о том, что она и сама уже не против близости, Женька тщательно затолкала туда, где совесть не найдёт. Нет, она совершенно не верит уже в сказки. И в чудеса тоже. Несмотря на то, что в этом мире чудес — хоть ложкой черпай.

К возвращению Баяра костёр был разложен, вода в котелке кипела, а сама Женька едва могла усидеть на месте. Она даже ухитрилась постирать свои скудные вещи и развесить их сушиться. Она бы и одежду Баяра простирнула, да побоялась шариться в его сумках.

Он бросил на землю пару каких-то неизвестных Женьке пестрых птиц, и она содрогнулась, вспоминая, как однажды украла курицу из чьего-то курятника. Ощипывали они ее с Костей полдня, не меньше, выпотрошить и зажарить толком не смогли, так и похоронили с честью — полусырую. На вопрос мужа «Разделать сможешь?» Женька испуганно покачала головой.

Он не рассердился, не высказал своего недовольства, а спокойно отрезал пташкам головы и повесил за лапки на ветку. Тягучая кровь закапала на землю. Умылся, напился воды из родника, скинул рубаху и штаны, оставшись лишь в исподнем, а потом снял одну из тушек, быстро окунул ее в кипящую в котелке воду и ловко ощипал. Тот же трюк проделал и со второй. Отрезал лапы, сделал надрез снизу, принялся потрошить.

Женька смотрела внимательно: даже не учитывая, что она женщина — любой воин должен уметь позаботиться о себе. Не утерпела, достала из-за пояса нож, тот самый — трофейный. Осторожно взяла вторую тушку. Баяр бросил на неё быстрый взгляд и замедлился. Показывал, как делать. Ждал, пока она повторит. Куропатка — или кто оно там — была небольшая, мягкая, с тонкими хрупкими косточками. Женька легко справилась с ее разделкой и победно улыбнулась, утирая окровавленной рукой пот с висков.

— У меня есть крупа, сушеные овощи и соль, — сообщил Баяр. — Предлагаю сварить похлебку. Когда где-то осядем, будем коптить, а пока нет смысла делать много запасов: у нас и так лошади перегружены. С похлебкой справишься, или мне сварить?

— Справлюсь, — ответила Женька.

Она была уверена, что там уж сложного нет ничего. Делов-то: покидать в суп куски птицы, бросить горсть овощей и пару горстей риса. И посолить. Даже ребёнок справится.

Баяр скинул рубаху и растянулся прямо на траве, прикрыв лицо. Судя по размеренному дыханию и ровно вздымающейся груди — уснул почти мгновенно. Села неподалёку, жадно его разглядывая. Какой он все же… красивый! Гладкое загорелое тело, полное сил и жизни. Ни грамма жира, ни одной лишней складки. Только мускулы и тень рёбер. Снова — размечталась. Хотелось пальцами провести по животу, чтобы узнать — мягкий он или твёрдый. И правда ли его кожа такая гладкая, как ей кажется? А ещё вчера к вечеру на лице у него была щетина, а теперь нету. Он бреется? Как? Кинжалом? Должно быть, это великолепное зрелище!