Тайны пола. Мужчина и женщина в зеркале эволюции - Марина Бутовская

Вопрос, на который надо ответить с самого начала: чем отличается мужская и женская роли в этой увлекательной игре. Для животных давно сформулирован так называемый принцип Вейсмана: максимальный репродуктивный успех у самцов всегда во много раз выше, чем у самок. Среднее число потомков у мужского и женского полов, разумеется, одинаково. Как может быть иначе, если у каждого ребенка есть и отец, и мать? Но потенциально мужчина может оставить гораздо больше потомков, чем женщина, просто потому, что женщине нужно затратить гораздо больше времени и физических ресурсов, чтобы стать матерью, чем мужчине — чтобы стать отцом. Различия в возможных размерах репродуктивного успеха особо заметны в полигинных обществах, где значительная доля мужчин может быть вовсе исключена из размножения, а небольшая часть мужчин, наделенная статусом, властью и ресурсами — иметь доступ к множеству женщин.

В самом деле, Рамзес II, один из наиболее известных и уважаемых фараонов Египта, имел 150 детей. Максимальное количество потомков оставил император Марокко XVIII века И змаил Кровавый: если верить летописям, у него было 888 де гей от множества жен и наложниц. Женский рекорд куда скромнее. Русская крестьянка, занесенная в книгу рекордов Гиннеса, родила «всего» 69 детей (эта женщина рожала 27 раз). Таким образом, с эволюционной точки зрения быть мужчиной потенциально куда более выгодно, чем женщиной: мужчина может оставить в десятки раз больше потомков и, значит, передать в новое поколение больше своих генов. Однако у медали есть оборотная сторона: там, где один мужчина имеет много жен, другие мужчины не смогут произвести ни одного ребенка, поскольку не будут допущены к репродукции. Получается, что быть мужчиной не только выгодно, но и потенциально более рискованно (в плане оставления потомства), чем женщиной. Так же обстоит дело и у многих животных, у которых самцы имеют гаремы (например, у морских львов).

Многие сексуальные стратегии человека было бы невозможно понять, если не учитывать такой феномен, как родительский вклад. Этот термин впервые использовал один из основоположников современных социобиологических теорий У. Д. Гамильтон (этот выдающийся ученый недавно погиб, заразившись малярией в одной из экспедиций в экваториальную Африку). Гамильтон впервые оценил абстрактную «заботу о потомстве» математическими расчетами: сколько времени, сил, пищевых и иных ресурсов затрачивает каждый родитель на выращивание каждого потомка. В частности, относительный размер вклада мужского и женского пола в потомство позволяет предсказать, какой пол будет конкурировать за доступ к половому партнеру, а какой — выбирать партнера.

Это явление само по себе долго удивляло биологов. Если самцов и самок рождается поровну, почему в подавляющем большинстве случаев самцы сражаются за самок, но не наоборот? На это неравенство полов обращал внимание еще Дарвин, хотя и не предлагал объяснения. Какой бы вид мы ни взяли, легче представить себе кавалера, который бегает за дамой, и даму, которая решает, уступить или нет, чем обратную картину. Все видели, как коты дерутся из-за кошки, но видел ли кто-нибудь, чтобы две кошки подрались из-за кота?

Все получит объяснение, если мы вспомним, что значительно больший вклад в потомство у млекопитающих, как правило, вносят самки. Самцы же заботятся о потомстве мало или не заботятся вовсе (основная причина опять та же самая, о которой упоминалось выше: резкий дисбаланс по затрате ресурсов между мужским и женским полом, о котором говорилось вначале). А коль скоро дама берет на себя расходы по вынашиванию, рождению и выращиванию детенышей, то за ней и право выбора. Она меньше заинтересована в половой связи с партнером как таковой, а больше уделяет внимание качествам мужчины как потенциального снабженца ее и ее детей.

Задачи, стоящие перед самцом, таковы: во-первых, выбрать такую подругу, которая родит их общих детенышей наиболее сильными и сможет наилучшим образом их выкормить и вырастить, во-вторых, сделать так, чтобы она остановила свой взгляд именно на нем. Таким образом, в поведении самца прослеживаются две стратегии: первая — избирательность в направлении самки, вторая — конкуренция в направлении сородичей мужского пола. Самке, прежде чем выбирать самца, нужно «решить», какой партнер для нее является наиболее предпочтительным: обладатель «хороших генов» или «хороший отец». Легко догадаться, что в первом случае сильной конкуренции между самками не будет: один перспективный самец способен одарить своими генами многих желающих. Стратегия поиска «хороших генов» (shopping for genes) превалирует у самок тех видов, которые практикуют полигинию (половые связи устанавливаются между одним самцом и несколькими самками) без установления последующих связей между половыми партнерами (пара образуется только на время спаривания). Например, у райских птиц, павлинов, фазанов. В случае превалирования стратегии поиска «хорошего отца» для своих детей самки могут вступать в конкурентные отношения друг с другом. Это касается, прежде всего, видов, практикующих моногамию (многие виды обезьян: тити, каллимико, гиббоны), но может наблюдаться и у видов с полигамными отношениями, ведущими гаремный образ жизни (павианы гамадрилы, гелады, гориллы).

Насколько все это актуально для современного человека? Ведь наша эволюция породила самые разнообразные формы отношений между полами. Отцовский вклад в детей во многих человеческих обществах исключительно высок и вполне сопоставим с материнским (если учитывать, например, финансовое обеспечение всего периода детства и юности, сравнительно более длинного у нашего вида, чем у других). Вместе с тем, ситуация при которой отцовский вклад минимален — достаточно распространена в современном обществе, и женщина без мужа с ребенком на руках может вполне успешно заботиться о нем сама. Получается, что оба пола должны быть избирательными в отношении партнеров, и оба же могут конкурировать с представителями своего пола за более привлекательного партнера. Было бы, однако, непростительной ошибкой думать, что все гипотезы, которые работают применительно к млекопитающим, не применимы к нашему виду. Анализ данных из разных человеческих обществ убедительно свидетельствует, что при прочих равных мужчины всегда оказываются более конкурирующим, а женщины — более избирательным полом. Это можно проследить во всех обществах — моногамных, полигинных или даже полиандрических.

В настоящее время генетиками и молекулярными биологами сделан огромный рывок вперед, значительно обогативший наши знания о процессах, лежащих в основе формирования мужского и женского организма. Но природа пола продолжает таить в себе массу загадок. Отчего, к примеру, в первые годы после Великой Отечественной войны на свет чаше появлялись мальчики? Отчего, если верить статистике, в настоящее время в Чечне на 10000 новорожденных приходится 7000 мальчиков? Ниже мы остановимся на возможных объяснениях подобных явлений.

Различия в поведении мужчин и женщин, принадлежащих к конкретной культуре, прежде всего, отчетливо отражены на Уровне гендерных стереотипов, принятых в данном обществе. Многие из них тесно увязаны с допустимыми нормами личной свободы для каждого пола. В большинстве культур мужчины обладают гораздо большей свободой. Это касается не только правил сексуального поведения, но и возможности принимать самостоятельные решения, перемещаться внутри поселения и за его пределами. Однако даже в рамках одного общества все зависит от реальных социальных условий. Шариат разрешает правоверному иметь до четырех жен. А в Египте господствует моногамия. Многоженство и дорого, и хлопотно. Один инженер-египтянин, «человек легкомысленный, женился во второй раз. Не предупредив о новом браке первую жену и не сказам второй, что уже женат, он оказался между двух огней. Он вынужден был дать развод второй жене, заплатив кроме калыма очень крупные отступные, а затем от него ушла и первая жена» (А.М. Васильев, 2000. с. 171).