Люси Краун - Ирвин Шоу

Оливеру показалось, что она говорит быстрее, чем обычно, как пианист, который нервничает в присутствии аудитории и старается скрыть это быстро проигрывая наиболее сложные пассажи.

— Он заплывал далеко-далеко на озере, — продолжала Люси. — А Джеф плыл за ним в лодке. У меня сердце было в пятках и…

— Я уже имел с ним небольшую беседу, — сказал Оливер. Он любезно повернулся к Джефу.

— Вы сейчас обедаете в гостинице?

— На этой неделе, — поспешно вставила Люси, прежде чем Джеф успел открыть рот.

— Его сестра уехала, и бедный мальчик остался с двумя банками рыбных консервов, и мы сжалились над ним.

— А, понятно, — улыбнулся Оливер. — Вы оба прекрасно выглядите, лето пошло вам на пользу.

— Да лето выдалось неплохим, — ответила Люси. — Хотя было много дождей. А ты как? Как тебе удалось вырваться? Что все твои замечательные работники на заводе забастовали?

— Все гораздо прозаичнее, — объяснил муж. — Просто удалось улизнуть. — В городе ужасно, правда? — спросила Люси.

— Ну, не так уж ужасно.

Люси погладила его по руке.

— Мы так скучали по тебе. Тони все спрашивал, когда ты наконец приедешь. Ты побудешь с нами, да?

— Не знаю, — сказал Оливер. — Посмотрим. — А, — пробормотала она. — Посмотрим. И Люси направилась к небольшому коридорчику, ведущему в ванную комнату и крикнула:

— Тони! Тони!

— Оставь его пожалуйста, — попросил Оливер. — Мне нужно поговорить с тобой, Люси.

Джеф, который все еще стоял на пороге, смущенно кашлянул.

— В таком случае, — начал он, — мне лучше…

— И с вами, Джеф, тоже, если не возражаете. — Оливер говорил подчеркнуто любезно. — Вы не сочтете за грубость, если я попрошу вас подождать возле озера несколько минут? По-моему, дождь уже прекратился. Я бы хотел поговорить с женой наедине — если вы не против — а потом я позову вас.

— Конечно, — с легкостью согласился Джеф. — Располагайте временем, я подожду.

— Благодарю вас, — сказал Оливер в спину уходящему Джефу.

Люси почувствовала, как у нее пересохло горло, ей хотелось закричать юноше:

— Не уходи! Останься! Дай мне время!

Но она молча смотрела ему вслед, затем, сглотнув, пытаясь избавиться от сухости во рту, она приблизилась к мужу. Она была почти уверена, что ей удавалось изображать улыбку, обнимая его за плечи. Она понимала, что главное в этот момент вести себя естественно. Хотя, что такое естественно? Тут ее охватила паника при мысли, что она уже не может определить, насколько естественно ее поведение.

— Как я рада видеть тебя, — попыталась она. — Так много прошло времени.

Кажется, естественно.

Чтобы чем-то заняться и выиграть время, Люси решила заняться пристальным изучением лица мужа. Продолговатое, жесткое, такое знакомое лицо, бледные, умные, знающие глаза, четкие бледные очертания рта, который становился таким удивительно мягким, когда он целовал ее, мягкая нежная кожа. Она кончиками пальцев провела по усталым морщинкам под его глазами. — Ты выглядишь очень усталым.

— Прекрати повторять все время, что я плохо выгляжу, — Оливер впервые позволил себе проявить легкое раздражение.

Люси отстранилась от него, подумав, что все, что она не сделала бы, будет раздражать его.

— Извини, — сказала она покорно. — Ты сказал, что посмотришь, останешься ли ты с нами — посмотришь на что?

— На тебя!

— О, — Люси невольно сцепила кулаки, больно сжав пальцы. — На меня?

Вдруг свет в комнате показался ей невыносимо ярким, все предметы приобрели слишком четкие, острые уродливые очертания — стол, желтые занавески, потертые подлокотники плетеного кресла. Все это больно впивалось краями в ее сознание, время летело быстро, как поезд спускающийся с горы в туннель. Как было прекрасно, если бы она могла упасть в обморок, отлежаться в темноте, в теплом убежище бессознательного тумана, подготовиться к предстоящему ей тяжелому разговору. Несправедливо, думалось ей, что в самый важный момент в моей жизни, у меня нет времени на размышление.

— Знаешь, чего бы мне сейчас хотелось, — легко произнесла она, все еще надеясь, что ей удается сохранить улыбку, — хочется выпить и… Оливер потянулся к ней и взял ее за руку.

— Подойди сюда, Люси. — Он подвел ее к дивану. — Присядь.

Они сели рядом.

Люси рассмеялась — пусть все идет само собой, плывешь по течению не сопротивляясь.

— Ну ты и серьезный, — сказала она.

— Очень серьезный, — сказал Оливер.

— О, — голос Люси звучал робко, по-домашнему, с извиняющимися нотками. — Я что много потратила? Снова превысила свой банковский лимит? Ну, вот, это неплохо сказано, отметила она про себя. Пусть, все произойдет само собой.

— Люси! — начал Оливер. — У тебя роман?

Пусть это произойдет. Скажи что-то естественное. Он сидел, как школьный учитель, задавая вопросы, оценивая. И вдруг она поняла, что все пятнадцать лет она каждую минуту боялась его.

— Что? — спросила она, гордясь естественности удивления и возмущения, которые ей удалось изобразить. Это временно, подумала она. Попозже, когда у нас будет больше времени, мы поговорим серьезно. Попозже мы доберемся до вечной истины.

— Роман, — повторил Оливер.

Люси сморщила лоб, всем своим видом выражая недоумение, как будто Оливер задал ей загадку, которая должна ей неизменно понравиться, стоит только понять ее суть.

— С кем? — спросила она.

— С Баннером, — ответил Оливер.

Некоторое время Люси замерла. Затем начала смеяться. При этом ее не оставляла мысль, что где-то в глубине ее сидит модель идеальной жены, которая подсказывает, когда нужно издать определенный звук, как правильно отвечать на вопросы. И все, что ей самой оставалось делать, это автоматически воспроизводить все это.

— О боже, — возмутилась она. — С этим ребенком?

Оливер пристально наблюдал за ней, уже почти убежденный в ее невинности, потому что ему так этого хотелось.

— Ты должна избавиться от своей привычки считать детьми всех мужчин, которым еще нет пятидесяти, — тихо отметил он.

— Бедный Джеф, — Люси все еще смеялась. — Он бы возгордился, если бы услышал это. А что, — продолжала она, чувствуя, что ее лицо сковала жесткая маска смеха, и начиная импровизировать наудачу, без всякого плана: «А что, всю прошлую зиму, он ходил на танцы с девчонкой — школьницей из Бостона. Она главный болельщик. Носит такую коротенькую юбку, что-то там изображает на футбольных матчах по субботам, и их даже в бары не пускают, потому что бармены отказываются их обслуживать. — Внимательно прислушиваясь к себе внутренним слухом, она искала и находила нужные интонации для выражения искреннего шутливого удивления. Это как прыжок в воду, сравнила она. Начав, уже не можешь вернуться назад, как бы ни пугала высота, как бы глубоко не было, как бы ты ни пугался, как бы ни сожалел, о том на что уже решился. — И поэтому ты приехал сюда так внезапно? спросила она.