Люди как боги. Книга 1. Галактическая разведка [litres] - Сергей Александрович Снегов

кто не знает любви, она покажется сумасбродством. И если мы не замечаем, что любовь странна, то лишь потому, что она широко распространена среди нас. Нет таких, кто хотя бы однажды не влюблялся.

– Бедные! Вы, очевидно, проклинаете все на свете, когда на вас сваливается такое несчастье, как любовь?

– Наоборот, благословляем ее – как дар. Лучшее в человеке связано с любовью. Фиола, помолчим! На Земле перед расставанием всегда молчат.

Мы молчали. Фиола прижималась ко мне. Может, она хотела сделать мне приятное, может, ей стало нравиться так сидеть – я не спрашивал. Я с горечью понимал, что страсть к ней бессмысленна. Можно сотрудничать со звездожителями, можно дружить с ними, помогать им, обучать их нашим наукам и технике, нашему общественному устройству, но влюбляться в них – противоестественно. Любовь – это человеческое, слишком человеческое, ее не перенести в иные миры.

– Прилетай к нам, – сказала Фиола. – Тебе у нас понравится. Я хочу тебя видеть больше всех людей.

– В этом мало логики, Фиола.

– Мало, да. Ты заразил меня своими странностями, Эли.

Я держал ее руки в своих, гладил их.

– Поцелуй меня, – сказала она одним светом глаз.

Я поцеловал ее и печально сказал:

– Желанная и недоступная.

Она напряженно вслушивалась в мои слова. Я знал, что потом она будет повторять их про себя, будет стараться проникнуть в темный их смысл. Мне стало стыдно. Зачем я вношу человеческое смятение в спокойную душу далекого от людей существа? Зачем прививаю ей мучительную культуру наших страстей? Она поймет только наши тревоги и страдания, наслажденье и счастье наше ей узнать не дано. В смятении и тоске она будет кружиться в своих глухих садах, будет звать меня пением и светом: «Эли! Эли!» Зачем?

– Желанная и недоступная! – шептал я, глядя, как она исчезает в глубине сада.

34

Конференция звездожителей удалась на славу. Огромный зал Галактических Приемов был разбит на секторы, прикрытые куполами, внутри каждого сектора создали свои условия: для альдебаранцев – расплющивающее тяготение, для альтаирцев – жесткое излучение, для вегажителей – томный полумрак с роскошными растениями. Лишь для ангелов с Гиад условий не обеспечили: этот народ отлично приспосабливается к любым.

Много секторов пустовало. Конструкторы Оры предусмотрели столько разных возможностей существования, что половину их пока не удалось обнаружить.

Во время совещания я хотел посидеть с Фиолой. Но Вера настояла, чтоб я явился в сектор Солнца, где собрались люди. Я сел между Ромеро и Андре, тут же разместились Аллан, Ольга, Лусин, Леонид, позади и впереди – работники Оры, свободные от дежурств. Людей набралось порядочно. Еще больше было гостей, особенно ангелов.

За отдельным столиком в центре зала уселись Вера и Спыхальский – председатели сегодняшнего совещания.

Я толкнул локтем хмурого Андре:

– Надо бы выбрать президиум, как любили предки. По одному представителю от созвездия, как по-твоему?

Он буркнул:

– Обратись к Ромеро. Я не специалист по президиумам.

К Ромеро я не обратился. Павел поставил трость между ног и скрестил на набалдашнике руки. Он со скучающим презрением оглядывал зал.

Спыхальский предложил Вере рассказать о цели первого межзвездного совещания. Вера объявила начало новой космической эры – периода внутригалактического сотрудничества. Андре показалось, что Вера старается расписать его слишком уж розовыми красками.

– Вселенское благотворительное общество, – сказал он, зевнув. – Братство падающих с неба синтетических галушек. Великое объединение звездожителей губ-не-дур.

Я с упреком спросил, не он ли недавно сочинил симфонию о гармонии звездных миров.

– Я, – отозвался Андре равнодушно. – И сейчас я за космическое товарищество. Но пусть и звездные братцы закатывают рукава.

Ромеро, казалось, слушал одну Веру. За час он не повернул головы – все те же скрещенные на трости руки, надменная скука на лице. Но он уловил, о чем мы тихо препираемся с Андре. Он повернулся к нам.

– Вот первая ваша мысль, дорогой Андре, которая кажется мне основательной. После вчерашней теории я опасался, что на вас как на мыслителе надо ставить крест.

Я поинтересовался, какую теорию Андре он имеет в виду. Не ту ли забавную гипотезу, что неразгаданные враги галактов – невидимки?

– Следующую за этой. Наш друг Андре – генератор новых идей непрерывного действия. Вчера он доказывал, что человек – нечто вроде искусственного сооружения, придуманного в незапамятные времена галактами, которые, создав нас, бросили на Земле свое творение за полной к чему-либо непригодностью.

Ничего похожего на это я от Андре не слыхал.

– Пустяки, – сказал Андре. – Гипотеза как гипотеза – анализ одного из теоретически возможных предположений… У Лусина в институте, воздействуя на гены лошадей и ящериц, выводят пегасов и драконов – почему же не вывести человека генной обработкой обезьян? И вот я предположил, что некогда на земле высадились галакты и, немного поэкспериментировав с обезьянами, создали людей. Согласись, это допущение отлично объясняет многие загадки.

– Допущение или фантазия? – спросил Ромеро. – Раз уж вы начали, доведите свой рассказ до конца, Андре. Я имею в виду оценку, которую дала МУМ вашей любопытной теории.

– МУМ объявила мою гипотезу ненаучной.

– Она назвала ее чепухой, любезный Андре. Она выбрала именно это слово – «чепуха» – для точной квалификации вашего очередного научного творения.

Ромеро сказал это с такой желчью, что меня передернуло.

После речи Веры устроили перерыв, чтоб гости поразмышляли, а в нем для желающих была исполнена симфония Андре. Он рассказал о своем творении, потом зазвучала механизированная музыка.

Я слушал концерт с Фиолой в их секторе. Музыка привела ее в недоумение: звуки грубы, а цветовые эффекты примитивны, сказала она. Неужели людей восхищает такое пустое искусство? Я заверил ее, что нормальные люди подобным искусством не восхищаются, а если попадаются штукари вроде Андре, то их высмеивают.

Я постарался также выяснить мнение других звездожителей.

– Значит, так, – сказал я потом Андре. – Альтаирцы полагают, что симфония мягковата, нужно бы подбавить рентгеновских лучей, для альдебаранцев она легковесна, ангелам кажется холодной и разреженной, вегажителям – грубозвучной и однокрасочной… Что еще? У людей узкий спектр условий существования, для них она по-прежнему убийственна. Кто выиграл?

– Иди к чертям! – сказал Андре без злобы. Подозреваю, что он предвидел провал и хлопотал о концерте, единственно чтоб выполнить условия пари. – У звездожителей эстетические способности еще ниже, чем у людей. Наслаждайтесь своими физиологическими мелодиями, если не понимаете шедевров.

– Ты не сказал, за кем пари.

– За тобой, – признал он нехотя. – Но, пожалуйста, не танцуй и не ори на всю Ору – ты переживаешь радость слишком бурно.

Я пообещал пережить эту радость тихо.

Последние дни пребывания на Оре были заполнены совещаниями