Логово льва - Андрей Бондаренко

— В первой — ваши долговые обязательства, уважаемый Александр Фёдорович, на очень солидную сумму, а во второй — подробнейшее досье на небезызвестного вам господина Максима Яковлева и его фирму.

— Ого, даже так! — заинтересованно сказал Аматов и стал внимательно изучать содержимое папок.

Через пять минут поднял на Ника азартно заблестевшие глаза:

— Всё это чрезвычайно интересно! Позвольте узнать — что же вы хотите взамен?

— Сущие пустяки, — скупо улыбнулся Ник. — Расскажите, куда вы направили сеньора Алекса Гонсалеса. Где, собственно, располагается тайник с архивом нашего дорогого и любимого товарища Троцкого? И ещё, кому вы перепродали Чашу Святого Грааля?

Аматов вскочил на ноги и заходил по кабинету туда-сюда, заложив руки за спину и время от времени бросая на Айну откровенно вожделенные взгляды.

Наконец, видимо приняв окончательное решение, уселся обратно в своё кресло, взял в руки громоздкую перьевую ручку с позолоченным корпусом.

— Вам очень надо знать, куда отправился сеньор Гонсалес? — спросил.

— Очень надо, — подтвердил Ник.

— Тогда вам будет нетрудно пойти ещё на одну маленькую жертву, в довесок к содержимому этих симпатичных папок.

— Какую?

— Прямо сейчас, в соседней комнате, — Аматов плотоядно улыбнулся, — милая донна Анна окажет мне некие услуги. Догадываетесь, наверно, какого свойства? Только после этого я вам подробно расскажу, где спрятан архив моего друга детства Лейбы. Как вам моё предложение? Думаю, что от прекрасной сеньоры не убудет, не так ли?

Напрасно он это предложил, Айна таких шуток никогда не понимала.

— Конечно же, симпатичнейший дон Алехандро, никаких проблем и даже — с нашим удовольствием! — призывно проворковала Айна и многообещающе провела своим язычком по алым губам.

Томно покачивая бёдрами, подошла к столу, игриво забрала из рук улыбающегося Аматова перьевую ручку.

— Какая знатная вещь, какая длинная!

— Настоящий «Паркер», с золотым пером высшей пробы! — хвастливо заявил стареющий развратник.

Айна сделала рукой неуловимое движение, и через секунду золотое перо, пробив насквозь ладонь Аматова, глубоко врезалось в древесину стола.

— А-а, — громко завопил друг Троцкого и тут же замолчал, почувствовав, что его горла коснулась холодная сталь стилета.

Откуда девушка достала стилет, Ник так и не успел заметить.

— Ничего не скажу, хоть режьте! — мужественно прохрипел Аматов.

— Скажешь, мразь жирная! — на русском языке заверила его Айна. — Всё непременно скажешь! В глаза мне смотри, сучий потрох!

Ник помнил глаза Айны, там, на Чукотке, во время камлания: чёрные, страшные, бездонные и пустые…

Потомственная шаманка как-никак, да в Учебном Центре, к тому же, обучалась и основам гипноза.

— Не скажу! — продолжал упорствовать Александр Фёдорович, но неожиданно его голос изменился, стал вялым и безразличным, он монотонно забормотал: — Мне Алекс пять прекрасных брильянтов предложил, чистейшей воды. Я ему всё и рассказал. Карибия, город Сан-Анхелино. Там надо отыскать капитана Зорго, шепнуть ему пароль на испанском: «Лев готовится к прыжку». Он отведёт к тайной пещере. Зорго можно найти через сеньору Розану, хозяйку таверны «La Golondrina blanka». Эта Чаша Святого Грааля — тоже там, в пещере. Её Лев решил не продавать, себе захотел оставить. Занятная вещь.

— Это всё? — спросил Ник.

— Всё.

Айна резко дёрнула кистью руки, Аматов завалился на спинку кресла, кровь тонкими пульсирующими нитями заструилась по его белоснежному костюму.

«И зачем нам сейчас этот труп?» — недовольно передёрнул плечами Ник.

Из офиса Аматова они выбрались через открытое окно второго этажа: Ник спустился по водосточной трубе, вытянул вверх руки, как учили, поймал за талию прыгнувшую с подоконника Айну, мягко приземлился с девушкой в руках на идеальный газон…

Надо было срочно уходить: и от этого здания, да и из этой страны, за пару минут ставшей негостеприимной и неуютной.

Необходимо было пробиваться к хорватскому городку Риека, где их должна поджидать яхта.

— Нам срочно нужна машина, — решил Ник. — Отходим по шоссе на полтора километра и без суеты устраиваем обычную засаду.

На шоссе было безлюдно, по случаю позднего времени подавляющая часть австрийского населения уже успешно отошла ко сну.

Только через двадцать минут из темноты вынырнули круглые жёлтые фары, и появилась подходящая машина: «Мерседес» кабриолет с откинутым кожаным верхом, за рулём которой сидел молодой офицер в чёрной эсэсовской форме. Машина была Нику знакома, он видел её сегодня на парковке возле злосчастного ресторана «Москва», что было весьма кстати.

Айна, предварительно сбив на сторону корсаж своего платья и безжалостно растрепав сложную дорогущую причёску, бросилась навстречу автомобилю, заполошно замахала руками.

— Остановитесь, ради Бога! Помогите, прошу вас! Умоляю!

Машина резко затормозила. Офицер, узнав в девушке, остановившей его машину, прекрасную исполнительницу баллады «Февральское прозрение», обеспокоенно спросил:

— Что с вами случилось, милая сеньора Анна?

— Помогите, умоляю! Там, — указала рукой на узенькую тропинку, теряющуюся в придорожных кустах, — господину Аматову стало плохо! Что-то с сердцем, наверное. Понимаете, — Айна замялась и смущённо принялась поправлять корсаж, — мы отошли с ним от дороги, чтобы послушать ночного соловья, и тут вдруг он схватился за сердце…

— Понимаю, — насмешливо протянул офицер, вылезая из машины. — Эти глупые и жадные старики! Совсем не думают о здоровье, не соразмеряют свои желания с реальными возможностями!

— Сюда, давайте же поторопимся! — Айна крепко взяла офицера за руку, без стеснения потащила за собой…

Через десять минут Ник переоделся в чёрную эсэсовскую форму, наспех забросал труп незадачливого офицерика ветками кустарника, в свете автомобильных фар одёрнул китель, поинтересовался:

— Ну, как я тебе?

— Просто отлично, командир! Тебе даже идёт, — беззаботно улыбнулась Айна.

Вскоре подъехали к полосатому пограничному шлагбауму, за которым раскинулась бескрайняя и сейчас такая желанная Югославия.

Айна, весело размахивая открытой бутылкой с «Шампанским», найденной в бардачке «Мерседеса», громко распевала совершенно пьяным голосом:

— Дойчен золдатен унд официрен…

Ник резко затормозил в десяти сантиметрах от шлагбаума, рявкнул что было мочи:

— Где вы, ленивые сволочи? Заснули, мерзавцы? Освободить немедленно проезд! Всех сгною в концлагере!