Забирая Еву - Виолетта Роман

в сторону и заходит внутрь.

— Как себя чувствуешь? –бросает на ходу привычным высокомерным тоном. И вопрос его как всегда звучит так, словно твой ответ – последнее, что может быть ему интересно.

— Так же, как и выгляжу. Чем обязана столь ранним визитом?

Прохожу вслед за ним в комнату и останавливаюсь в дверях. Кай стоит посреди моей спальни, с интересом рассматривая интерьер.

— Выглядишь хреново.

Мне плевать.

— У тебя полчаса на сборы, — командует и подходит к компьютерному столу. Рассматривает корешки книжек, хранящихся на полке.

— Куда едем?

Не то, чтобы я собиралась бежать по его команде. Просто, меня немного забавляет его наглость.

— А есть разница? — он оборачивается и смотрит на меня так насмешливо.

— Нет разницы. Я просто никуда не хочу.

Его ничуть не трогает моя грубость.

— Я не спрашиваю. Я говорю предельно ясно. Собирайся. Кстати время уже пошло. Если через полчаса ты не будешь готова, поедешь в том, в чем сейчас.

— Не стоит меня запугивать. Не тот момент. Мне все равно, Кай. Я опустошена. Полностью. На все сто процентов. Я как та царевна из сказки – «что воля, что неволя – все равно», — опускаю лицо в ладони и чувствую, как подрагивают мои плечи.

Смех растворяется, переходя в одиночные всхлипы.

Кай молчит. Присаживается рядом. Облокачивается локтями о колени, смотрит куда-то в стену. А затем переводит на меня строгий взгляд.

— Ева, собирайся. Твой метод решения проблемы точно не поможет, — теперь в его голосе нет и намека на шутку или сарказм. Он серьезен и, похоже, настроен решительно.

Закрываю глаза, прислушиваясь к себе. Хочу услышать хоть что-нибудь. Но в ответ тишина. Где-то там, на задворках стонет, скулит разодранное сердце. Но спасительное отупение заглушает его стоны. А потом я открываю глаза и смотрю на него. На мужчину, сидящего на расстоянии вытянутой руки, и думаю о том, что находиться рядом с ним мне совершенно не противно. И не больно, как рядом с другим…о котором даже думать невыносимо.

— У меня есть одно условие.

Кая молчит.

— Я не готова к новым откровениям. И ко вчерашним тоже.

Кай усмехается.

— Гофман, ты перепутала меня с личным психологом. Мне не интересны твои откровения. Поехали, — сжимает мое плечо и поднимается с кровати, направляясь к выходу.

— И никаких жалостливых разговоров, — добавляю ему.

— Гофман, — цокает, замирая в проеме двери.

— Ты порой меня так утомляешь. Тебе пятнадцать минут на сборы. Я в машине, — бросает приказным тоном и выходит из квартиры.

***

Я в полном недоумении. Поднимаю руку и касаюсь лица. Притрагиваюсь к губам. Улыбка. Робкая такая, будто неумелая.

Я где-то слышала такую фразу: разочарование – это то состояние, когда бабочки внутри умерли. У меня внутри умерло все. Тишина. Моя душа – словно поле боя после сражения. Заваленное телами поверженных воинов. Моя надежда, моя вера в любовь – убиты. Лишь промозглый ветер гуляет по ее просторам и редкие вскрики ворон разрывают гнетущую тишину.

Я больше не верю ему. Если меня кто-то спросит: почему только сейчас? Лишь спустя полгода ты наконец-то открыла глаза на правду? Ты наконец-таки поняла, что он не уйдет от жены?! Я не отвечу. Сама не понимаю, почему так долго верила в нас. Ведь рассудок давно кричал об опасности, твердил, что нужно уходить. Но вот моему сердцу понадобилось намного больше времени.

Мне кажется, я сейчас вот как эта полка на моей стене. Заполненная доверху томами обид: его невыполненными обещаниями, его враньем. И для того чтобы эта полка рухнула, не нужно чего—то тяжелого. Достаточно легкой брошюрки.

Принимаю душ и высушив волосы, возвращаюсь в комнату. Черт, а куда мы едем? Кай так и не сказал. И что мне надевать? Да все равно. Порывшись в шкафу, нахожу любимые джинсы и легкий свитерок. Заплетаю волосы в косу и натягиваю кожаную куртку.

В машине, просто смотрю на дорогу. Нахожусь в какой-то прострации. Кай тоже особо не разговорчив.

Пусть оказался долги. Около двух часов езды. А когда машина, наконец-таки, подъехала к уютному, кирпичному одноэтажному дому, я в первые за весь путь задалась вопросом о месте, куда он меня привез.

— Где это мы? – поднимаюсь с сидения, рассматривая забор дома.

— В самом лучшем месте на свете, — отвечает Кай и выходит из машины. Я следую за ним.

На улице уже стемнело. Запахиваю посильнее куртку, спасаясь от прохладного ветра.

Кай уверенным шагом подходит к калитке и, открыв дверь, поворачивается ко мне.

— Я привез тебя к своей любимой девушке.

— Очень интересно.

Его ответ заставил нервничать. Но спорить я не стала и послушно зашла во двор.

Вдруг парадная дверь дома открывается и на пороге появляется седоволосая пожилая женщина, в ярком фартуке на груди и радостной улыбкой на лице.

— Сыночек, — вскидывает она руки навстречу Каю.

Мужчина в два прыжка преодолевает расстояние между ними и заключает ее в крепкие объятия. Я стою калитки, переминаясь с ноги на ногу. Честно говоря, совершенно ничего не понимаю.

— Мама, это Ева – моя подруга, Ева – это моя мама, любовь всей моей жизни, — обнимая маму за плечи, улыбается он. А я от удивления и слова из себя выдавить не могу.

— Какая ты молоденькая и худенькая— улыбается она и, выбравшись из объятий Кая, спускается навстречу мне.

— Людмила Прокофьевна, — представляется она.

— Иди сюда, — тянется ко мне для объятий. Я приближаюсь и женщина сжимает меня в руках так крепко и радушно, будто мы с ней родные. От этой доброты, у меня глаза на мокром месте. Но я поспешно стираю влагу с глаз, искренне улыбаясь в ответ.

— Ну чего не предупредил, что с гостьей будешь? Я бы хоть стол праздничный приготовила, — ворчит она. А я снова улыбаюсь, улавливая в ее недовольстве знакомые командирские нотки.

— Это не гостья, мама, это моя помощница на ближайшую неделю. Буду достраивать зимний сад, — отвечает ей невозмутимый Кай, а у меня челюсть от удивления рот открывается.

— Что? – останавливаюсь на полпути ко входу, смотрю на него ошарашенным взглядом. Кай молчит и довольно так улыбается. Кивком головы указывает мне проходить в дом.

— Как здорово! – восклицает Людмила Прокофьевна.

— На неделю? Помощница? – бросаю ему, проходя мимо.

— Кстати, да. Ты