Как стать лучшим редактором глянца и медиа - Стася Соколова

В его коллекции для Dior Haute Couture весна-лето 2002 года также были отчетливо видны русские мотивы, ее показ в парижской Гранд-опера сопровождался демонстрацией работ Льва Бакста и Казимира Малевича. Была у Гальяно и коллекция по мотивам костюмов самого Бакста для дягилевских балетов – он даже придумал, будто эти костюмы подошли бы взбалмошной маркизе Луизе Казати, покровительнице художников и поэтов 1920-х годов. Гальяно вообще всегда любил додумывать исторические сюжеты: обладая глубокими познаниями о различных исторических эпохах, он регулярно ездил по миру в поисках новых впечатлений. В 1997 году он приехал в Санкт-Петербург[122], и сегодня, семнадцать лет спустя, рассказывает о той поездке с величайшим волнением:

– Я провел в городе довольно много времени: побывал в Эрмитаже – о, только там можно провести неделю, – где впервые увидел Климта в оригинале и был заворожен его золотистым сиянием. В Российском этнографическом музее я изучил коллекцию ваших национальных костюмов. А в один из дней отправился в Балетную академию имени Вагановой: я знал, что в их музее хранятся фотографии Нижинского из балета «Видение розы». Там действительно были все эти сокровища. Снимать было запрещено, и мы с тремя моими помощниками делали зарисовки. А потом откуда-то сверху спустился человек с тростью – если он прочитает это, пусть знает, как я благодарен ему. Незнакомец немного поговорил с нами и вдруг предложил подняться в класс. Еще в коридоре я услышал звенящее пианино, а потом увидел простой балетный станок и самих юных танцовщиков, выполняющих движения. Учитель отдавал команды, класс отрабатывал па – дисциплинированно и профессионально. Я посмотрел вниз: на голых расцарапанных досках пола поблескивали целые лужи пота. Из окон струился свет, словно с полотен Дега, и оседал на бледной коже студентов. Это был один из самых вдохновляющих моментов моей жизни.

– Вы знаете многое о культуре России. А что вам известно о русских женщинах?[123]

– Я знаю, насколько для вас важна красота. И что вы понимаете, что макияж – это власть, что косметика и ароматы расширяют ваши возможности, ибо позволяют стать тем, кем вы хотите быть.

Джон Гальяно показывает мне рекламные имиджи для «Л’Этуаль», созданные им уже в качестве арт-директора компании. Вот один с рабочим названием «Волосы»: шикарная Малгоша Бела раскинулась в кадре, ее кудри каскадом восходят к верхней границе фотографии и переливаются перламутром[124].

– Такой оттенок волос можно увидеть только на полотнах XVIII века, ну и еще у светских львиц из Лос-Анджелеса. Я провел уже несколько съемок, всего их будет двенадцать, и все они появятся в каталоге сети. Мы снимали в Нью-Йорке, и я вновь получил возможность сотрудничать с лучшими в мире фотографами, моделями, визажистами. Но теперь я наконец вышел из тени и приехал в Москву, чтобы познакомиться с командой, провести мастер-классы, устроить мозговой штурм, – вот тогда и начнется настоящее творчество. Точнее, только так оно и может начаться.

Мы рассматриваем эскизы коллекции макияжа, которую он сейчас создает для русских клиенток.

– Это дневная палитра, видите, как сияет кожа? Супер! Такого эффекта мы хотим добиться с помощью мультифункциональных средств. К примеру, у нас будет продукт, который сияет розовым на щеках, выделяет графику скул, высвечивает линию под бровью, – невидимые чернила; поймав блик света, они будут скульптурировать лицо, придавая ему здоровый блеск. Точно так работают фотографы – они рисуют облик с помощью игры света и тени. Палитра для вечера, конечно, более драматична: винные губы, акцент на глаза, характерные брови.

Джон зачарован темой красоты, его глаза горят, он явно счастлив снова работать, и я верю, что он «вернулся». Не вполсилы – по-настоящему[125]. «Я абсолютно вдохновлен возможностями, которые открываются перед нами благодаря новым технологиям, – инновации в сфере красоты поразительны, и они позволят нам зайти в творчестве так далеко, как мы того захотим», – говорит он.

История Джона Гальяно – это история невероятного восхождения и стремительного падения. Но еще – история о надежде на прощение и надежде на второй шанс. И похоже, эти надежды сбываются. Татьяна Володина так ответила на вопрос о возможных репутационных рисках: «Каждый человек может совершить ошибку. Гальяно изменился. И в этой связи мы думаем не о прошлом – мы думаем о будущем. И хотим дать великому таланту возможность снова творить»[126].

Пока ничего еще не решено до конца. Последуют ли за коллекциями макияжа Galliano for L’Étoile еще и ароматы? Планирует ли сеть расширять зону влияния и выходить на западный рынок? Будет ли «Л’Этуаль» выпускать еще и коллекции одежды? И даже простое – как часто Джон будет бывать в Москве, будет жить в гостинице или обзаведется домом? Кого он пригласит в команду? Все это работодателю и новому сотруднику только предстоит обсудить – пока есть только обоюдное желание заниматься творчеством и писать новую главу в истории красоты.

– Я счастлив жить одним днем. Я вышел из мира, где принято думать о будущем, но за последние годы я научился жить моментом. Знание о том, что случится со мной через месяц или через год, не является для меня самоцелью. Я не одержим идеей планирования. Конечно, я хочу вернуться в мир моды. И сейчас вплотную приблизился к этому.

Мы снова говорим о русских женщинах, и я спрашиваю, почему, по его мнению, у многих гениев XX века были русские жены, а вот русских женщин-творцов в XX веке было немного. Значит ли это, что мы можем лишь вдохновлять на творчество, но не стремимся создавать? «Не стоит противопоставлять музу и художника. Неправильно думать, что муза ничего не создает. Посмотрите на Кейт Мосс. Когда Кейт входит в кадр, ее тело, ее видение мира вступают в диалог с фотографом. Я всегда был вдохновлен музами, я создавал своих собственных муз сам… Знаете, что такое красота женщины? Это уязвимость, которую ты замечаешь во взгляде. Это и есть истинная красота, которая привлекает как мужчин, так и женщин. Давайте, когда я в следующий раз приеду, сходим пообедать: я хочу знать о вашей стране все!