Кодовое слово: Аненербе - Анна Риттер

— Слышь, дед, ты особо-то не бегай, кости уже не те! — Крикнула я ему вдогонку.

Да, получается, что я здесь самая маленькая. Даже как-то странно.

Сегодня шуткой дня стало то, что я Мелкая.

— Ха-ха-ха, очень смешно. — В который раз саркастично пробубнила я. — Ещё скажите, что и оружием пользоваться нельзя и вообще, мне пора домой.

Прошло уже около пяти часов. Солнце давно зашло, а в воздухе пахло свежестью и испарениями с земли. Сумерки наступали нам на пятки, а пройти следовало ещё километров десять.

— Народ, смотрите! — Илья, шедший позади всех, окликнул нас.

Мы развернулись и перед нами, на расстоянии пары километров образовывался густой, низко стелящийся туман. Памятуя, что он необычной природы, мы испугались.

— Может он обычный? — Предположила Даша. — Сегодня было такое пекло!

Нам бы всем хотелось в это верить, но проверять никто не решился.

— Нужно поторопиться, разбить лагерь и зажечь пару костров! — Серьёзно произнес Тёма. Мы возобновили путь.

По словам Даши, неподалёку проходила речка «Ушачка», а с ней на одном берегу раскинулось небольшое поселение. Мы ринулись туда. Мы едва ли не бежали, чтобы успеть разжечь сначала костёр. Но дойдя до той самой речки, поняли, что попали в западню. Туман окружал нас со всех сторон. А у воды он был ещё гуще.

Я быстро стянула рюкзак и нашла в боковом кармане четыре толстых свечи и зажигалку.

— Держите скорее! — Всунула дрожащими руками каждому свечку, быстро её зажгла и сказала: — Всё, что вы услышите или увидите, всё это нереально. Старайтесь не уходить с того места, где настигнет туман. Как только он сойдет, мы все должны быть у этой речки! — Я указала в сторону….тумана.

— Я боюсь. — Гончарова, стоявшая с Тёмой, вцепилась в него мёртвой хваткой, когда у ног мы увидели молочную дымку.

— Господи, помоги! — Моя молитва утонула в густой, непрошибаемой тишине.

Я осталась одна. Нас всех разделило. Возможно, даже Дашу с Тёмой, хоть она и держала его весьма крепко.

— Я не боюсь. Я тебя не боюсь. — Причитала я, а в ушах слышала своё собственное сердцебиение. Да я с ума сошла, раз разговариваю с туманом!

«Боишься» — Услышав рядом с собой этот жуткий шёпотом, у меня лёгкие к позвоночнику прилипли. От страха в глотке пересохло, как в пустыне.

Но когда потухла свеча, я почувствовала, как по щеке прокатилась одинокая слеза страха. Слеза обречённости.

— Отвяжись! Я сказала, что не боюсь! Проваливай! — Закричала я, крепко держа уже потухшую свечу.

«Боишься!» — В какой-то миг я услышала свой собственный, но искаженный насмешкой, голос.

— Ты не я, и ты не знаешь, какая я и чего боюсь! — Твёрдо заявила я, опуская руку со свечкой, которая до этого держала её словно меч.

«Знаю». — И снова мой голос. Мерзкий, противный, изводящий меня.

«Ты боишься меня» — Уверенно прошелестел голос, окружая меня со всех сторон.

— Нет. — Я была всё ещё тверда в своём решении. С чего бы мне бояться обычного тумана?

«Ты боишься нас» — Я отпрянула, когда дымка передо мной начала преображаться и деформироваться в человеческие фигуры без лиц. Лишь человеческий образ впереди, лица которого я никогда не видела, вызывал у меня непреодолимый ужас.

Я боялась его. Боялась до помутнения рассудка. До стоячих слёз в глазах. Боялась. Его. Тот, кто отнял у меня всё. Семью, будущее, счастье. У меня осталась лишь моя жизнь.

«Он твоя главная проблема» — Шёпот также приобрёл человеческие очертания, плавно передвигаясь.

— Моя проблема, это ты.

«Не прячься. Он здесь. Здесь. Здесь». — Шёпот повторяясь, сходил на нет.

Я решила отойти немного, не хочу смотреть на эти мутные, мрачные фигуры. Как военное вторжение на территорию врага. Однако сделав пару шагов спиной назад, я обо что-то споткнулась.

— Ой! — Повалилась на землю, больно ударяясь и сдирая ладони. — Чёрт. — Шикнула и обернулась.

Крик застрял в горле, а в носу засвербело от накатившей истерики. Передо мной лежали мёртвые родители. Лица обоих залитые кровью, как недавно, лицо Тёмы в магазине. Они смотрели на меня своими мёртвыми, остекленевшими глазами, в который до сих пор читался адский ужас.

— Мама. Папа. — Прошептала я, подползая к родителям, но остановилась совсем близко.

«Боишься» — Мимо меня проплыла та самая фигура, и я отчётливо поняла, что она делает.

Страхи. Она выискивает наши самые потаённые страхи, вытаскивая их наружу, будто тянет острыми крюками за кожу. И от этого страха ты находишься в таком подвешенном состоянии, что тьма и отчаяние накрывают с головой, чёрными, липкими нитями окутывая всю твою душу, забирая её. Похищая её.

— Не получится. — Смотря равнодушным взглядом на фантомы моих родителей, я вздохнула. — У тебя ничего не получится. Это лишь плод моего воображения! — Рявкнула напоследок, взмахнула рукой, и трупы родителей растворились в земле.

— Что ты такое? — С отвращением напрямую спросила я, вставая на ноги и отряхивая ладони.

«Я это ты». — Я почувствовала, как засосало под ложечкой, когда увидела «Её».

Передо мной стояла я. Абсолютно точно такая же копия, только мерзкая и злая. Её оскал, глаза и губы вызывали чувство отторжения. Тошнота подступила к горлу.

— Зачем ты это делаешь? — Не сводя взгляда с «себя», спросила я.

«Это делаешь ты». — Продолжил фантом, смотря на меня исподлобья. Откуда-то из тумана появился ещё одна иллюзия. Без лица. Император Вайлас. Он подошёл ко «мне» сзади, разрезая горло туманный мечом. Фантом растёкся молочной дымкой, пропадая.

— Мой страх, быть убитой Императором Вайласом? — И как только я произнесла это, весь туман впитался в землю, оставляя после себя лишь воспоминания. Я так и продолжала стоять на той полянке, где мы и расстались с ребятами. Но кроме меня здесь больше никого не было.

Значит, ещё не все посмотрели своим настоящим страхам в глаза. Меня трясло. Все кости будто заледенели, а тело не слушалось. Я упала на землю, рядом с нашими рюкзаками, стараясь успокоиться.

Я ничего не понимала. Откуда этот туман и зачем он заставляет нас оживлять собственные страхи? Какой в этом смысл? Так я лежала довольно долго, но всё же понимала, что друзьям по возвращению понадобятся силы. Поэтому фактически взяла себя за шкирку и заставила разбить лагерь и разжечь костёр.

Куски черного хлеба, нанизанные на ветку, плавно обжаривались на открытом огне, когда я услышала мужской крик совсем неподалёку. Отложив палку, я встала со стульчика и увидела рыдающего Артёма, который упал на колени и кулаками бил пожухлую траву.

Я схватила бутылку воды, которую приготовила для каждого, и понеслась в сторону