Микроб без комплексов - Дарья Донцова

– Постойте! – подскочила я. – Если у Звонаревой появилась брошь, значит…

– Думайте, что хотите, – опомнилась Тамара, – я сплетни не разношу.

Не успела девушка уйти, как я схватила телефон и набрала номер ювелира. Послышалась тихая музыка, затем мягкий баритон произнес:

– Вы позвонили Владу Ткаченко. Сейчас, к сожалению, я не могу ответить на ваш звонок, оставьте сообщение после гудка. Непременно соединюсь с вами в свободное время.

– Здравствуйте, Влад, – зачастила я, – обратиться к вам мне посоветовала Тамара Ларионова, менеджер бутика «Айрон Наша». Мне очень хочется встретиться с таким талантливым ювелиром, как вы. Сообщаю свои координаты…

Я еще раз звякнула Рите, но бывшей домработницы, кажется, снова не было дома. Отсчитав пятнадцатый гудок, я хотела отсоединиться и вдруг услышала хриплое:

– Алло!

– Позовите Риту, – обрадовалась я.

Из трубки долетел треск, и воцарилась тишина.

– Можно Риту? – повторила я.

– Какую? – наконец-то соизволили ответить на том конце провода.

Пришлось уточнить:

– Маргариту Эрдель.

– Кто ее спрашивает? – донеслось сквозь помехи.

– Подруга, – коротко ответила я.

– Хорошая? – неожиданно спросила собеседница.

Я растерялась:

– Простите?

– Вы ее близкая знакомая? – видоизменила свой вопрос незнакомка.

– Не особо, мы давно не общались, – солгала я и тряхнула головой, потому что в ухе опять зацарапала колючими лапами боль.

– Померла Ритка, – бесстрастно сообщила незнакомка.

– Совсем? – от неожиданности выпалила я.

– Да, – чихнула собеседница, – а квартира мне досталась, я ее сестра.

– Вот беда… – не успокаивалась я. – Давно несчастье случилось?

– Больше двух лет прошло.

– Рита вроде не пожилая была, – попыталась я продолжить беседу.

– Сорок шесть стукнуло, – выдохнули из трубки.

Мне стало не по себе.

– Что же с ней случилось?

– Отравилась, – коротко буркнула женщина.

Беспокойство усилилось.

– Она покончила с собой?

– С чего вы взяли? – наконец проявила хоть какую-то эмоцию тетка. – Ритка от хозяйки пришла, и ей вдруг плохо стало. Сказала, что съела шпроты, которые у Звонаревой в холодильнике открытые стояли. Сначала сестра вспотела, затем посинела и дышать перестала. Может, ее и спасли бы, да «Скорая» полтора часа по пробкам добиралась. Была Ритка, и нету. Она очень шпроты любила, могла две банки зараз слопать.

– Вы точно помните, что Рита накануне смерти приходила к Эдите Звонаревой? – уточнила я.

– Она у нее работала, – сказала незнакомка.

– Вы не ошибаетесь? – настаивала я.

– Чего вам надо? Рита умерла. Давно, – разозлилась собеседница.

– Извините за навязчивость, – опомнилась я, – вот только… э…

– Ну?

– Рита просила ей сообщить, если я о хорошем месте узнаю. Вот я и позвонила сегодня, у нас на службе образовалась вакансия, – наконец нашлась я.

– Ритка? Просила? Да быть того не может! – удивилась тетка.

– Почему? Актриса ее уволила, – напомнила я.

– Глупости! Ритка ее фанаткой была, просто мечтала у Звонаревой полы мыть. За небольшую зарплату ломалась, главное, чтоб с Эдитой рядом быть. Никто ее не выгонял, наоборот, и бабка, и актриса ее любили. Когда Рита померла, они гроб шикарный купили, похороны оплатили, поминки устроили, мне денег дали, три оклада Риткиных отвалили. Хорошие люди, от таких не уходят. А о каком месте вы говорите? – вдруг проявила любопытство незнакомка.

– В троллейбусном парке требуются водители, – ляпнула я.

– Ну, это не по мне. Больше не звоните, с Риткой все равно поговорить не удастся! – рявкнула собеседница, и раздались короткие гудки.

Я накинула капюшон и, вздрагивая от порывов пронизывающего ледяного ветра, пошла к метро. Есть хотелось до колик в желудке. За весь день мне не удалось пообедать, а сейчас уже время ужина. Может, купить шаурму? Ноги бойко понесли меня к палатке, но я огромным усилием воли заставила себя остановиться. Нет! Лепешка с мясом слишком калорийна! Да и приготовлена из продуктов пятой свежести, еще заполучу кишечную палочку… Лучше зайти в кафе и заказать что-нибудь диетическое.

Слава богу, теперь никаких проблем с ресторанами в Москве нет, я свернула в переулок и наткнулась на маленькое и вполне уютное заведение. В зале стояло всего четыре столика, и один, на мое счастье, оказался свободен.

– Принесите чаю, – распорядилась я, – черный, без сахара, с лимоном. И посоветуйте легкое блюдо, желательно овощное.

– Пирог из тыквы, – без колебаний предложил официант, – вкусный очень, сам три месяца подряд по четыре куска ем.

Я внимательно оглядела тощую фигуру парня, по виду он весит чуть больше аквариумной черепашки. Если он, неделями потребляя выпечку, ухитрился остаться похожим на скелет в обмороке, то мне такая еда подходит.

– Несите, – кивнула я и уставилась в большое незанавешенное окно.

Никогда не понимала людей, которые, имея возможность выбрать столик, усаживаются перекусить перед гигантским стеклом. Неужели приятно лопать на глазах у голодных прохожих и созерцать грязный тротуар и поток машин? По-моему, лучше устроиться в укромном уголке!

– Ваш заказ, – объявил официант и водрузил на стол тарелку, чайник, высокую кружку и блюдечко с дольками лимона.

Тыквенный пирог подозрительно напоминал чизкейк, только на коричневой корочке, покрывавшей пышную белую массу, лежала не клубника, не засахаренная вишня, а ломтик оранжевого цвета. Я отломила кусочек, засунула ложку в рот и пришла в восторг, необыкновенно вкусно! Не успел желудок насладиться малой толикой еды, как у меня проснулась совесть и во всю мощь заголосила: «Остановись! Сейчас слопаешь двухдневную норму калорий. Немедленно попроси унести десерт и закажи салат „Цезарь“ без сухариков и заправки». Несколько секунд желудок и совесть сражались друг с другом. Угадайте, кто победил? Затоптанная совесть уползла в свою нору. В конце концов, для нормального функционирования мозга нужен сахар, и врачи не советуют совсем отказываться от жиров. Я сейчас занимаюсь не обжорством, а забочусь о своем здоровье, без которого и речи быть не может об успешном исполнении служебных обязанностей.

Можете смеяться сколько угодно, но после того, как тарелка опустела, я обрела бодрость и способность рассуждать логически.

Итак, Рита Эрдель отравилась шпротами. Почему же Ляля соврала мне, будто домработница уволилась по собственному желанию? Или девочка не лгала, а просто не знала правду? Может, бабушка с мамой не захотели пугать ребенка – на момент трагедии Ляле было чуть меньше тринадцати лет, вот они и не стали говорить ей о случившемся. Ляля не любила слишком внимательную и придирчивую Риту, которая постоянно следила за ней, поэтому никаких отрицательных эмоций из-за ее исчезновения из дома не испытала. К радости девочки, Зина оказалась другой, новая прислуга самозабвенно играла с Веней в дурака, а Ляля была предоставлена самой себе.