Casual - Оксана Робски
Шрифт:
Интервал:
— Но что вы собираетесь делать? Увеличивать обороты?
— Конечно нет! Разве мы сможем догнать нашихконкурентов?
Я собиралась подумать об этом после праздников, надеясь, чтоза это время все образуется само собой. Но Сергей упрямо ждал ответа.
— Я ведь говорила тебе, что надо использовать то, чтоесть. Организовать развозочную фирму. У нас есть транспорт, есть договора смагазинами. Нужно выйти с предложением на продуктовые склады, мы вполне можемоказаться конкурентоспособными. Ты занимался этим? — Я действительноговорила об этом проекте Сергею весь последний месяц.
— А пахта? — спросил он.
— Что пахта? — Я никогда не научусь вести себя какЕкатерина Великая. У меня и воды-то на столе нет. — Забудь о ней! Идидальше! Не оглядывайся назад! Хотя я от нее отказываться пока не собираюсь — вкачестве сто пятьдесят девятого номера ассортимента.
Сергей сидел, опустив голову так, что плечи его огромногопиджака задрались до уровня ушей.
— Ты связывался со складами? — спросила я.
— Не в полном объеме, — пробормотал он.
— Займись этим прямо сегодня. Через два дня мне нужныответы. Хотя сейчас каникулы. Ты можешь потерять две недели.
Я ругала себя за то, что не проконтролировала этого раньше.Если хочешь сделать что-то хорошо — сделай сама.
— Что у нас с договорами по рекламе?
— Надо заключать новые. Почти все кончились.
— Мы не будем. Оставляй только наружку. С телевиденияуходим. Я надеюсь, ты пробронировал биллборды?
— Конечно. — Сергей закивал головой. Хорошие щитыуходят за несколько дней, поэтому бронировать их нужно заранее. — Частьдаже проплачена. Но на некоторые адреса они увеличивают цену.
— Запроси программу в других агентствах. На всякий случай.И дай мне все предложения. И эти, и те. Я выберу. Думаю, щитов двадцать оставимдо весны.
— Ну, я пошел, займусь складами.
— Давай.
Он был уже в дверях.
— А мы сотрудников поздравили? — окликнула я егоуже в дверях.
— Конечно. Цветы, конфеты и премия.
С этим он отлично справлялся. Когда кто-нибудь оказывался вбольнице, Сергей посылал от моего имени бульон.
— Тогда попроси мне еще поесть что-нибудь.
На часах был полдень. Я припарковалась около больницы, но невыходила, дослушивая радио. Пела Милен Фармер. Это была наша с Сержем музыка. Всредневековом мужском платье с кружевными манжетами, с огненно-рыжими локонамидо самой талии, она пела что-то пронзительно-равнодушное про войну. Всадники заее спиной рубились на мечах, падали с лошадей, попадая под пушечные взрывы, аона ходила между ними с видом экскурсовода. Пока не влюбилась в генерала.
Водитель выглядел лучше. Он уже сидел на кровати ипотихоньку разговаривал. Когда я вошла, он улыбнулся.
Никаких поведенческих изменений в его маме я не заметила.
Мужчина, шагнувший мне навстречу, был его брат.
Я не привезла икры. Я не привезла ничего.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила я,поздоровавшись.
— Выписываюсь, — прохрипел он. Трубка из его горлаисчезла.
Говорить было не о чем.
Они, видимо, ожидали, что в связи с его переездом домой яразверну бурную деятельность.
— Что говорят врачи? — спросила я.
— Дело идет на поправку, — радостно отрапортовалбрат.
Мама всем своим видом показывала, что делает мне одолжение,терпя меня в палате.
— Вы живете все вместе? — спросила я. Оказалось,что брат женат и живет с женой отдельно. А мой водитель живет с мамой вдвухкомнатной квартире. Но брат собирается разводиться.
— По семейным обстоятельствам, — туманно пояснилон.
— А вы работаете? — максимально вежливо спросила ямаму.
Неожиданно она набросилась на меня.
— Да я сорок лет работала! У меня пенсия! Мне до сихпор звонят, со всеми праздниками поздравляют! У меня вон каких два сына! Одиниз-за тебя чуть богу душу… — Она резко замолчала, шмыгнув носом.
Мой водитель чувствовал себя неловко. Но я понимала, чтокогда-нибудь она должна будет выговориться.
Я предложила выйти в коридор, поговорить.
— А мне от сынов скрывать нечего!
— Выздоравливайте, — очень вежливо произнесла я ивышла.
Брат догнал меня на лестнице.
— Вы извините ее, — попросил он, — она такнамучилась.
Я кивнула.
— Раз ваша мама не работает, она наверняка сама будетсидеть с сыном. Я буду выплачивать ему его зарплату до тех пор, пока он непоправится. И оплачивать лекарства. Собирайте, пожалуйста, чеки. — Яотстранила его руку. — Всего доброго.
— А почему сняли охрану? — крикнул он вдогонку.
Этого я не знала. Но отсутствие скучающего человека в формена табуретке у входа заметила сразу.
— Я узнаю, — пообещала я не оборачиваясь.
— До свидания!
Я остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Всего доброго.
Он улыбнулся в ответ.
Он начал звонить мне. Каждый день. И мне ничего неоставалось, кроме как обсуждать с ним их семейные проблемы. Он даже предлагалмне помощь.
— Вы смотрите, — говорил он в телефон, — есличего-нибудь нужно, не стесняйтесь, обращайтесь.
Я не брала трубку, когда определялся его номер. Онперезванивал с другого.
— Наш больной передает вам привет! — бодро говорилон, как будто его главная цель — порадовать меня с утра пораньше.
Когда он радостно сообщил мне, что больной самостоятельноходит в туалет, я попросила его обойтись без физиологических подробностей. Всеостальное я терпела.
Он каждый день удивлялся, отчего я не приезжаю к ним вгости.
— Больной спрашивает о вас, — говорил онмногозначительно.
Звонки прекращались ненадолго после того, как он заезжал комне в офис, чтобы забрать очередную сумму на внеплановые расходы, которыхстановилось все больше. Дня через три звонки возобновлялись.
Я узнала у Вадима, почему сняли охрану.
— Пока их поймают, пока до суда дойдет — может годпройти. Ну кто будет целый год охранять какого-то водителя? — доступнообъяснил Вадим. И успокоил: — Да ты не волнуйся. Кому он, в сущности, нужен?
«Своему брату», — подумала я.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!