Голос внутри меня - Брайан Фриман

Ниже было еще одно имя, но не перечеркнутое:

Он стал частью жизни Марии в последнюю неделю перед арестом. Он все еще мог представить ее лицо. Он знал, где она работает, где живет, где ест, где отоваривается. Он нацелился на нее до того, как Джесс Салседа нарушила его планы. Теперь нужно снова ее искать.

Руди напечатал имя в поисковой строке «Гугла»:

Собрался просмотреть результаты поиска, но вдруг подскочил от неожиданности – в спальне громко зазвучала песня группы «Фолл аут бой». Звонил телефон девицы. Руди быстро захлопнул ноутбук. В тишине квартиры песня оглушала. Он встал и направился к спальне. Девица не шевелилась. Она все еще была в отключке и даже не думала просыпаться. Однако Каттер не хотел рисковать; если до нее не дозвонятся, кто-то может нагрянуть в квартиру.

И он решил, что пора уходить.

Он подошел к мойке на маленькой кухне. Заткнул слив и наполнил раковину, затем в одном из шкафов нашел большую банку соли и высыпал ее в воду. Опустив руку в воду, размешал соль. Взял ноутбук и сунул его в раствор. Через несколько минут достал компьютер и тщательно вытер кухонным полотенцем, чтобы не осталось никаких признаков вмешательства. Нажал кнопку включения. Ничего не произошло. Ноутбук умер. Он убрал его туда же, где нашел, и позаботился о том, чтобы тот четко встал в чистый от пыли прямоугольник на книжной полке.

В окне квартиры было видно, как на город надвигается рассвет.

Руди стал тихо открывать ящики в спальне, где спала девица. Нашел мини-бинокль и бросил его в рюкзак. Проверил шкаф и нашел там мужскую шерстяную шапку, вероятно оставленную ее предыдущим клиентом. Взял ее. В одном из закрытых на молнию отделений ее сумки нашел три сотни долларов мелкими купюрами. Сунул их в карман.

Прошел на кухню. В ящике, где девица хранила столовые приборы, выбрал нож для стейка с зазубренным лезвием. Она не заметит пропажу. Каттер подержал его, проверяя, хорошо ли лежит в руке, повел пальцем по тупой стороне лезвия. Это действие вызвало в мозгу разные образы. Воспоминания. Он представил, каковы будут его ощущения после столь долгого перерыва.

Вернулся в спальню. Девица – как же ее зовут? Венди? – все еще спала. Она лежала на боку. Длинные волосы закрывали лицо. На длинной шее отчетливо проступали сухожилия и ребристая поверхность трахеи. Внутри, под кожей, кровь, пульсируя, по артериям текла к ее мозгу. Руди стоял над ней, держа нож в руке. Затем он прижал лезвие плоской стороной к этой изящной шейке. Достаточно одного движения руки. Искушение велико, но надо быть терпеливым. Ждать осталось недолго.

Девица во сне издала звук, похожий на стон. Руди убрал нож от ее шеи и спрятал его в рюкзак. Тут девица перекатилась на спину, и от вида ее голого тела он сразу возбудился. Ему очень хотелось разбудить ее и еще раз трахнуть, но он не мог потворствовать своим желаниями. Пока.

Вместо этого он тихо вышел из квартиры и по лестнице спустился на улицу.

Он считал часы. Сегодня вечером все начнется снова.

Когда Истону надо было кого-то найти в Сан-Франциско, он обращался к неофициальной сети бездомных и уличных актеров, известной как «Уличный твиттер». В эту сеть он заходил через своего близкого друга Херба, который был в курсе всего, что происходило в городе.

Где бы Херб ни оказывался, вокруг него всегда собиралась толпа. Обычно Фрост находил его на стоянке экскурсионных автобусов возле какой-нибудь городской достопримечательности, где он рисовал трехмерные иллюзии, превращавшие его самого в туристическую достопримечательность. В семьдесят лет он был мистером Сан-Франциско. Молодость он провел в пропитых, помешанных на «колесах» шестидесятых и с тех пор каждое десятилетие начинал новую жизнь. Он был микробиологом. Депутатом городского совета четыре срока. Сейчас он был знаменитым уличным художником. Для недавно прошедшего Суперкубка на стадионе «Ливайс» в Бэй-Эреа он нарисовал трехмерную картину с Дуайтом Кларком[36], берущим знаменитый пас на чемпионате Национальной лиги в 1981 году. На Хейт-стрит у Херба была своя галерея, и он вел постоянные курсы для подающих надежды художников.

Сегодня Херба, как обычно, окружала толпа, однако он не рисовал. Он просто сидел на высоком стуле во внутреннем дворе Дворца Почетного легиона и позировал перед роденовским «Мыслителем». Как и статуя, он был погружен в размышления и, как и статуя, был обнажен, если не считать набедренной повязки, видневшейся между его тощих ног. Его тело покрывал золотистый блеск, длинные волосы украшали разноцветные бусины. Вокруг него скакала фотограф, щелкая камерой.

– Перформанс, а, Херб? – спросил Фрост, поднимая голову.

Не меняя позы, тот ответил:

– Фотосессия для журнала.

– А.

Взгляд Херба устремился к темному небу, потом на фотографа.

– Мы закончили, милая барышня? Если пойдет дождь, блеск превратится в клейстер, и мне будет сложно сдирать его из неудобных мест. Плюс мне через час нужно вести класс в моей галерее.

– Да, у меня есть все, что нужно, – ответила девушка.

– Хвала небесам. Фрост, брось мне халат, а? Туристы все с камерами, а мне бы не хотелось, чтобы моя голая задница красовалась в «Снэпчате»[37].

Фрост хмыкнул и бросил черный атласный халат. Художник надел его и запахнул на худом теле, потом спустился на блестящие мраморные плиты двора. Херб хромал из-за растяжения мышц. Он взял свою холщовую сумку, достал оттуда старомодные темные очки и надел их. Еще в сумке был термос с кофе, и он налил себе чашку.

– Как я выгляжу? – спросил он.

– Как нечто среднее между росписью пирамид и Мадонной во время ее последнего турне.

– Именно этого я и добивался.

Толпа рассосалась, и они неспешно двинулись к белым колоннам, окружавшим внутренний двор. Хотя рядом никого не было, Фрост все равно заговорил приглушенным голосом.

– Руди Каттер пропал с радаров, – сказал он.

– Я слышал.

– Нужно срочно найти его. Джесс считает, что он уже нацелился на новую жертву. Можешь помочь?

– Естественно, сделаю что смогу. Между прочим, вчера по сети я объявил тревогу, потому что предполагал, что вы будете искать его. Однако Каттер, судя по всему, поднаторел в том, чтобы не быть найденным.