Механизм чуда - Елена Усачева

Маркером написала на дверце: «Поехали!» И поехала.

Шкаф был хитрый. Когда Ева в детстве играла в прятки с одноклассниками — а они тогда еще ходили друг к другу в гости, — то любила прятаться в этом шкафу. Одна половина его была отдана под длинные платья и брюки, другая занята полками для белья, внизу властвовали коробки с обувью. Вроде бы не спрячешься. Но Ева знала одну тайну. Из отделения с платьями можно было пролезть на полки с бельем — там не хватало одной планки, ошибка сборки: привезли разделяющую две части шкафа панель, но она оказалась сильно уже. На полках искать не будут: в голову не придет, что туда могут залезть. Среди платьев поищут-поищут, поищут-поищут и уйдут. А она тем временем… Да! Нужно еще отвинтить заднюю стенку у шкафа. Чтобы, если что…

— Пушкин, — вдруг вспомнила она. — Можно тебя попросить об одолжении?

— Целовать тебя не буду. Не надейся! — буркнул он в телефон, и Ева улыбнулась. Все-таки Пушкин — это Пушкин. — Я знаю эти ваши девчачьи уловки, — торопился он вперед. — Хочешь заставить Антона ревновать, чтобы, увидев тебя вместе со мной, он сначала мне шею сломал, а потом тебя утащил за горы?

— Почему за горы?

— Уговорила, за моря. Был у нас такой парень. Девчонки пошутили, стали его целовать, все подряд. По кругу. Так ему сначала один пацан по шее дал, потом другой по кумполу настучал, третий в рожу двинул. Короче, после реанимации он уже никого не узнавал и пошел учиться в школу для дебилов.

Ева была не против, чтобы Пушкину кто-то настучал по его наглой роже, но просьба у нее была другая.

— Можно тебя попросить немного покричать? Когда я перемещусь во времени, пошуми немного.

— Зачем? Ты хочешь, чтобы полиция пришла на мой голос?

— Я хочу слышать твой голос, улетая.

Пушкин замолчал. На памяти Евы такое случилось впервые. Чтобы Пушкин не знал, что сказать.

— Влюбилась, что ли? — прошептал он.

— Поздно об этом говорить, — довольно улыбнулась Ева. Победить Пушкина — это, считай, жизнь прошла не зря.

— А!!! Я понял! Не получится. Хочешь уесть Кузьмина? Мимо, подруга, мимо. У нас одна девчонка тоже так — не могла решить, кого любит. Все выбирала, выбирала, а когда выбрала, парни плюнули на нее и нашли себе других девчонок.

— Кто умер?

— Все живы, — грустно ответил Пушкин и сбросил звонок.

Ева покашляла, прочищая горло. Терялась она в таких ситуациях: ждешь от человека одного, а он поступает по-другому. Что мешало Пушкину согласиться ей помочь? Что он упирается?

— Ничего, пошумит кто-нибудь другой! — успокоил ее Ра.

Он пришел ровно в три, принес машину. Загадочно улыбался, вертел в длинных смуглых пальцах железный браслет от часов.

За ночь машина времени изменилась. Теперь она была обтянута фольгой — от каждого движения серебристая ткань шуршала и трещала. Трещало и что-то внутри.

— Что это? — Ева испуганно смотрела на большие колбы с тонкими нитями. Они время от времени загорались. Одна такая колба лежала на боку, демонстрируя зрителям множество ножек.

— О! Это Петр Павлович сегодня принес. Называются радиолампы. Говорит, у его приятеля завод продавали, там целая комната такого добра. Мы завтра поедем забирать. Это же клад! А теперь — смотри.

Ра повернул черный стертый рубильник. Машина времени загудела, как возмущенный рой пчел. Справа и слева белые лампы озарились зеленым, а потом веером собрались в тонкую зеленую линию.

— Внимание! — произнес Ра в странный прибор — белую коробочку с ладонь величиной. Половину лицевой стороны занимала пластиковая решетка с бежевой сеткой, сзади у коробочки была железная изогнутая подставка, за которую Ра держался. — Внимание!

Ева заметила, как нитка в колбе дрогнула, веером открывая свое зеленое нутро. Как только звук угас, цвет снова собрался в нитку.

— Говорит Советский Союз!

И снова танец света, снова нервное подрагивание нити.

— Почему Советский Союз? — прошептала Ева.

— Потому что перед тобой ламповый магнитофон «Астра-4» 1975 года выпуска. Работает при скоростях протяжки магнитофонной ленты четыре семьдесят шесть, а также девять пятьдесят три сантиметра в секунду. Время записи или воспроизведения при емкости катушки с лентой триста пятьдесят метров — четыре и два часа. Номинальная выходная мощность усилителя два вольта, максимальная четыре. Рабочий диапазон звуковых частот на линейном выходе и скорости четыре семьдесят шесть сантиметров в секунду шесть тысяч триста Герц…

— А это что? — Ева ткнула пальцем в дергающийся зеленый свет. Все равно слова ей были непонятны.

— Индикатор уровня записи. Он…

— Красиво. А зачем?

— Для антуража. Ты не представляешь, как все здесь круто. А тебе — вот.

Это был обыкновенный джойстик для игровой приставки. От него тянулся провод и пропадал в фольге.

— Зачем?

— Когда будешь готова перемещаться, сдвинь рычаг вперед. И действуй.

— На две недели назад?

— Ну не день же рождения Пушкина вспоминать! Я готов вспомнить то мгновение, когда впервые увидел тебя.

Щелкнул между пальцами браслет. Смотреть выше, в глаза, Ева не решалась. Ра и правда вел себя странно. Вроде бы она ему нравилась, а вроде бы…

Она покрутила в руках черную пластмассовую коробочку. Рядом с ламповым магнитофоном современная конструкция смотрелась убого. Да, прошлое было куда более эффектно.

— Вот и твоя кукла.

Алиса — старинная знакомая из детства. Та самая, что можно было водить за руку и укладывать спать. Давно забытая. Но пришел и ее час. Вчера куклу забрал Петр Павлович, когда передавал Еву с рук на руки папе.

— Здесь все просто, — говорил Ра. — Две реплики. Я прочитал «Песочного человека», первую фразу взял оттуда. На любой вопрос она отвечает «Ах-ах». Смотри. Тебя как зовут?

Кукла с механическим щелчком моргнула и глухо произнесла «Ах-ах».

— Ее таланты я разнообразил словом «Привет!» А то как-то уж совсем механически. Она работает на датчиках движения.

Ра провел рукой перед куклой, она моргнула, выдав: «Привет!»

— Кукла появится, когда все начнут тебя искать, станут обследовать шкаф, а тут — она. Как отвлекающий маневр.

Ева кивала. Было грустно. А может, и не надо никуда отправляться, чтобы все исправить? Может, все хорошо и так? Пускай Антон уходит, если ему так хочется. Он сам так решил. А раз решил, что мешать? Станет ли он по-другому к ней относиться после полета во времени? Вот рядом сидит Ра, вертит в руках куклу, заставляет ее открывать и закрывать глаза, меняет батарейки, зачищает соединения в контактах. Он божественен. Он даже лучше Антона.

Раздался звонок в дверь.