Красный газ - Эдуард Тополь

– 132 проститутки, проживающие в Салехарде без прописки;

– 7 лиц татарского происхождения, внешне пoxожие на одного из разыскиваемых преступников, а именно Т. Залоева (все семь выпущены на свободу после тщательной проверки милицией).

НЕСМОТРЯ НА ВСЮ ТЩАТЕЛЬНОСТЬ ПРОВЕДЕННОЙ ОПЕРАЦИИ, ПРЕСТУПНИКИ-УБИЙЦЫ В Г. САЛЕХАРДЕ НЕ ОБНАРУЖЕНЫ.

Совместно с прибывшим из Тюмени партийным руководством области, а также при участии руководителей местных органов КГБ, милиции и уголовного розыска приступаем к разработке операций по более широкому охвату Ямало-Ненецкого округа.

Генерал В. Гринько

Салехард, Штаб дивизии в гостинице «Север»

12 декабря 1983 г., 21 час 30 мин.

Поспать мне удалось ровно три часа, а потом гостиница наполнилась грохотом армейских сапог и голосами военных команд – в гостинице начал размещаться штаб прилетевшей десантной дивизии.

Поднявшись с постели, я вытащила из рюкзака хромовые сапожки, серую форменную юбку, офицерскую рубашку с галстуком и свой китель с погонами старшего лейтенанта милиции. Отутюжить их было негде, но, если слегка смочить морщины ткани водой, то на моей далеко не самой худшей в мире фигуре китель и юбка сядут в обтяжку, и все будет о'кей.

Я огляделась, подвела глаза, еще раз осмотрела себя в зеркале и спустилась вниз, в вестибюль.

Еще недавно пустой и тихий, он был теперь заполнен гулом мужских голосов, треском раций, державших непрерывную связь с кружащими над городом вертолетами, беготней вестовых и особым, чисто армейским запахом – сложной смесью мужского пота, кирзовых солдатских сапог, махорки и скрипучей кожи офицерских портупей.

В глубине вестибюля офицеры милиции и КГБ допрашивали арестованных грузинских и армянских спекулянтов фруктами, проституток, ненецких подростков, а также татар, похожих и не похожих на Залоева. Многие ненецкие подростки демонстративно отказывались говорить со следователями по-русски.

Ощущая на себе заинтересованные взгляды офицеров-Десантников – не зря я все-таки надела парадную форму! – я прошла через весь вестибюль к столу майора Зотова, козырнула:

– Следователь Ковина явилась в ваше распоряжение.

– Выспалась? – спросил он и, не дожидаясь моего ответа, посмотрел на четырех арестованных подростков – трех парней и девушку. Они стояли перед его столом, сузив свои и без того узкие глазки, бледные, набычившиеся. – Кто писал На стенах «Русские – вон из тундры»? – спросил их Зотов по-русски.

Ответом было молчание, Я перевела вопрос на ненецкий – за четыре года работы на Ямале я волей-неволей освоила этот довольно простой язык, хотя, честно говоря, так ни разу и не открыла подаренные мне когда-то Худей Вэноканом «Ненецкие сказки и былины».

– Ты думаешь, они не понимают по-русски? – усмехнулся Зотов. – Надписи-то русские, без ошибок. – И снова обратился к парням: – А зачем ножи понадевали?

Молчание. Я снова перевела вопрос.

– Ненцы всегда с ножами ходили, – ответил мне по-ненецки старший из парней. – Ненец без ножа не может в тундре, однако.

Зотов прекрасно понял ответ по-ненецки, но спросил все же по-русски:

– Здесь не тундра, однако. Здесь город. Зачем тебе нож в городе?

Молчание.

– Русские тебя из тундры в интернат привезли, грамоте научили, электрический свет дали, – сказал Зотов. – Чем тебе русские не нравятся? Я, например.

– Русские свет дали, а тундру отняли, однако, – усмехнулся самый младший, ему было лет 14.

– Они меня из тундры украли, привезли в интернат, в комсомол, а потом секретарь комсомола хотел меня в кабинете изнасиловать, – сказала девчонка, ей было лет 16, не больше.

В этом заявлении не было для нас ничего необычного. Каждую осень, перед началом нового учебного года, работники окружного отдела народного образования летят на вертолетах к ненцам, пасущим оленей в самых северных, у Ледовитого океана, тундрах, собирают детей в интернаты. Ненцы ни в какую не хотят отдавать подростков старше восьми – десяти лет: они лучшие помощники и в оленеводстве, и в домашнем хозяйстве. Любой десятилетний ненчонок знает, как заарканить дикого оленя, как принимать отел у важенок, как найти в тундре сбежавшего оленя и массу прочего. Тогда работники отдела народного образования применяют простой, испытанный годами способ: спаивают упрямых родителей – и отца, и мать – водкой. А потом за дополнительные бутылки водки выменивают детей – по бутылке за подростка. Этих подростков свозят в интернаты Салехарда, Надыма и Уренгоя, и там местное комсомольское, а подчас и некомсомольское руководство позволяет себе порой баловство с юными неночками. Конечно, с точки зрения закона и 16-летняя ненка формально считается несовершеннолетней, но, с другой стороны, разве не сами ненцы выдают своих дочерей замуж в 13, а то и в 11 лет?! Вообще переспать с ненкой – до сравнительно недавнего времени у наших мужиков с этим не было никаких трудностей. Любой бывалый сибиряк расскажет вам о ненецком ритуале гостеприимства: русскому гостю, остающемуся на ночь в ненецком чуме, хозяин сам подкладывал в постель свою жену – угощал. И даже оскорблялся, если «угощение» было отвергнуто. И еще каких-нибудь пятнадцать – двадцать лет назад женщины в ненецких становищах, увидев в небе вертолет русских геологов, выбегали ему навстречу с радостными криками: «Люча[8]прилетели! Жениться будем!..»

Но за последние годы ситуация стала меняться. То ли выросло новое поколение более-менее грамотных ненцев, то ли спрос на женщин неимоверно возрос в связи с притоком в Заполярье сотен тысяч холостых мужчин, и ненецкие девчонки узнали себе цену, а скорее, и то и другое вместе – и вот некоторые юные ненки из школ-интернатов перестали быть безотказными. Больше того! В нашем Уренгойском городском суде уже несколько раз даже разбирались иски на алименты несовершеннолетних ненецких мамаш к местным геологам и инженерам!..

Я взглянула на Зотова. Интересно, как он будет реагировать на заявление этой 16-летней ненки? Наверно, в другое время он тут же стал бы выяснять фамилию того распутного секретаря комитета комсомола, который пробовал соблазнить ее в своем кабинете. Но сейчас Зотов только устало махнул рукой:

– Ладно, пусть идут. Запиши ее фамилию, потом разберемся…

Я записала к себе в блокнот: «Аюни Ладукай, 16 лет, 8-й класс школы-интерната № 3, улица Гагарина, 9».

Все смолкло, когда в гостиницу вошел Богомятов. Черт возьми, все-таки лица руководителей нашей партии стали здорово меняться за последние годы. Разве можно сравнить лица Андропова, Алиева, Горячева с теми, кто был в Политбюро раньше?! Если сделать фоторобот типичного члена наших старых правительств, то есть сложить воедино лица Хрущева, Брежнева, Подгорного, Булганина и прочих, чьи портреты сопровождают меня с первой минуты моего появления на свет, то получится сытое, румянощекое, с двойным подбородком лицо, а глаза будут начисто лишены печати интеллекта, романтики или хотя бы элементарной воли. Помню, когда мне было лет 12–13, меня это очень огорчало. Мне хотелось, чтобы нашей страной, прокладывающей всему миру дорогу в светлое будущее, управляли красивые молодые мужчины – например, как киноартист Вячеслав Тихонов, который сыграл князя Болконского в «Войне и мире».