Цыганская невеста - Кармен Мола

не так просто.

Из прихожей донесся какой-то звук. Когда она была одна, Соне часто казалось, что кто-то пытается проникнуть в дом. Но на этот раз звук поворачиваемого в замке ключа был реальным. Затем стукнула дверь, значит, кто-то зашел в дом. Еще через мгновение в гостиную заглянул Мойсес. Совершенно пьяный.

— Хорошо провел время? — упрекнула она. — Небось жалко было уходить из бара? А тело твоей дочери в морге.

— Я занимался другим, причем ради дочери, — ответил он.

Фраза прозвучала странно, но расспрашивать Соне не хотелось. Целый день она мечтала лишь об одном — как обнимет мужа, а теперь остались лишь упреки и обвинения. Лишь война.

— Где ты был в ту ночь?

— Какую ночь? О чем ты, черт возьми?

— Когда убили твою дочь, вот о чем. Где ты был?

— Нигде.

— Не ври мне. Хватит врать. Полиция знает, что той ночью ты уехал в фургоне своего кузена.

Мойсес ушел на кухню. Соня испугалась, что он на­льет себе еще одну рюмку, но услышала шум воды из крана; похоже, его мучит жажда. Пойти туда за ним? Нет, пусть сперва успокоится. Вскоре Мойсес вернулся в гостиную. Он старался держаться с достоинством, но слегка покачивался.

— Я выходил по делам. Надеюсь, ты не против, моя королева.

— Я против того, что ты не говоришь мне всей правды.

— Я прошу прощения. Если чего и не говорю — так это чтобы не врать больше, чем нужно.

— О чем ты? Я твоя жена, ты можешь рассказать мне все, что захочешь.

— При всем моем уважении, я не согласен. — Он икнул.

— Сегодня со мной разговаривала полиция. Они нашли твою ДНК на теле Сусаны.

Она замолчала, ожидая реакции. Мойсесу стоило немалых сил удержаться на ногах.

— Как это возможно, что они нашли частички твоей кожи под ногтями нашей девочки? Не хочешь мне объяснить?

— Я ходил к ней в тот день. Раз ты хочешь знать все, я тебе расскажу. Я пошел к ней, и мы поссорились.

— Зачем ты пошел к ней?

— Чтобы сказать ей четыре вещи. Поскольку этого не делает ее мать, сказать должен был я.

Соня встала, подошла к нему и неожиданно для самой себя дала мужу пощечину. Мойсес застыл, потрясенный и онемевший.

— Зачем ты пошел разговаривать с моей дочерью? Расскажи мне все, или я убью тебя прямо сейчас.

Он инстинктивно попятился. С перепоя он плохо понимал, что происходит, и жена вдруг показалась ему зверем, который вот-вот его растерзает.

— Я только хотел спросить ее, почему она мне лжет.

— В чем она тебе лгала?

— Она сказала, что ходит на фламенко, но это была неправда.

— На фламенко?

— Она сказала, что собирается устроить свадьбу по цыганскому обряду, но она морочила мне голову.

Соня не верила своим ушам.

— По цыганскому обряду? Ты с ума сошел? Это тебе приснилось. У Сусаны и мыслей не было о свадьбе по цыганскому обряду.

— Да, она так говорила.

— Врешь!

— А насчет той девушки, Синтии…

— Это единственное, что тебя волновало.

— Я узнал, что она меня обманывает, и пошел поговорить с ней. И мы поссорились, потому что девочка унаследовала твой нрав. И она поцарапала меня, вот, отметина все еще есть.

Он показал руку, царапина уже почти зажила.

— Ты хочешь сказать, что пытался промыть дочери мозги у меня за спиной?

— Нет. Я говорю только, что видел ее в тот день. И что той ночью я вышел с кузеном по делам, когда ты уже была в постели.

— Я тебя ненавижу, — сказала Соня.

Мойсес поднял указательный палец, он хотел ответить, но не находил нужных слов. В дверь позвонили. Он не среагировал, в отличие от Сони. Она посмотрела на часы, было слишком поздно. Она пошла открывать дверь.

— Полиция. Ваш муж дома?

Ордуньо и Ческа показали свои жетоны и вошли в дом, чуть не оттолкнув Соню, которая смотрела на них так, будто ждала этого момента весь день. Ведь об аресте ее еще утром предупредила инспектор Бланко.

Полицейские вошли в гостиную.

— Где ваш муж? — спросил Ордуньо.

Соня не поняла. Ее муж был в гостиной, пьяный, беспомощный, ничего не соображающий. Что может быть проще, чем соблюсти положенные формальности и надеть на него наручники? И тем не менее двое полицейских просят помочь его найти. Соня вошла в гостиную и увидела, что двери, выходящие в сад, распахнуты. Раздувавшиеся на ветру занавеси напоминали животы беременных кухарок. Из сада донесся звук мотора. Ордуньо и Ческа выбежали на улицу, сели в патрульную машину и завернули за угол. Они успели увидеть, как фургон поворачивает направо. Ордуньо был за рулем, Ческа взяла рацию и сообщила, что подозреваемый движется на автомобиле в южном направлении.

Глава 40

С Пласа-Майор выходит мужчина, ведя за руку мальчика. Снимок сделан со спины. Элена Бланко внимательно разглядывала изображение. Увеличила его, нашла предыдущие и последующие снимки. Теперь она пыталась разглядеть выражение лица ребенка в тот единственный момент, когда он повернул голову. Но угол поворота слишком мал, чтобы уловить страх или беспокойство на его лице. Тогда она сосредоточилась на двух крепко сцепленных руках. Большая рука мужчины крепко держала маленькую ручку мальчика. Ей показалось — чрезмерно крепко. Отец-защитник? Дает сыну понять, что бояться нечего? Может, и так.

И все же Элене почудилось тут что-то подозрительное. Несколько секунд она изучала кадр. В какой-то момент ей показалось, что ребенок вырывает руку, но в следующий она этого уже не видела. Наверное, надо снять фотокамеру и поставить видеокамеру. Или она сошла с ума? У нее закружилась голова.

По ночам ей не спалось. Стоило закрыть глаза, как начиналось шествие людей, пересекающих площадь. Невероятное разнообразие человеческих лиц, смеющихся, потных, старых, беззубых, нескончаемая карусель, и все они пели, танцевали и смеялись. Когда она уже почти засыпала, кто-нибудь из прохожих будил ее пощечиной. Они были дружелюбны, они были ужасны, они отгоняли сон.

Иногда уснуть помогала граппа; но сегодня она, наоборот, дала Элене возможность погрузиться в работу еще на несколько часов. Перед ней на столе лежало дело об убийстве, произошедшем семь лет назад. Лара Макайя, двадцать три года, черные глаза, темные волосы. Красивая молодая женщина. Труп обнаружили в заброшенном доме, недалеко от Ранчо-дель-Кордовес — района трущоб, жестоких преступлений и оживленной торговли наркотиками. Именно с наркодельцов полиция и начала тогда расследование.

На теле не было ни огнестрельных, ни ножевых ранений; только удар по голове, который не был смертельным. В черепе обнаружили несколько круглых отверстий, и он был заполнен червями. Лару убили прожорливые черви, которых кто-то запустил ей в голову. Убийство вызвало шок. Пресса не унималась четыре недели, к концу которых арестовали Мигеля Вистаса. Она ничего этого не помнила, семь лет назад ей было не до того.

В том году в июле Лара собиралась выйти замуж за Хуана Лопеса Кабельо, своего учителя фламенко, человека на пятнадцать лет ее старше. Показания, тут же взятые у него, ничего не дали. В ночь преступления он гастролировал по Южной Испании со своим танцевальным коллективом.

Под подозрение попал ее бывший парень и сокурсник по институту на улице Аманиэль, где Лара училась музыке и танцу. Наконец допросили Мигеля Вистаса, который в день убийства снимал Лару в свадебном наряде у себя в студии. Его показания Элена прочитала с интересом. Мигель признал, что она была у него, и уверял, что заметил в ней какую-то необъяснимую грусть, но не придал этому значения. Он видел такое не раз — как человек грустит