Жемчужная тропа - Энн Вулф

– Если ты не наденешь его сама, я тебе помогу! – послышалось снизу.

Ничего не поделаешь, придется надевать… Кортни взяла платье за плечики, приложила к себе и заглянула в зеркало. Вишневый цвет освежал ее, подчеркивал сумеречную глубину глаз… Возле кровати стояли темно-красные туфельки. Морис пожалел ее – они были на низеньком аккуратном каблучке. Это уже лучше… Интересно, угадал ли он с размером?

Кортни надела туфельки. Чуть-чуть великоваты, но это даже хорошо… Она не привыкла к обуви с узким носом, поэтому ноги наверняка затекли бы, будь туфли в самый раз. Так что ей не придется страдать и хромать, пытаясь украдкой освободить ноги из плена обуви… А что с платьем?

Пыхтя и изворачиваясь, как уж, Кортни натянула на себя длинное платье. Для того чтобы надеть такое, нужна недюжинная сноровка… Она чуть было не запуталась в газовых юбках и даже подумала о том, чтобы позвать Мориса, но все-таки справилась.

– Уф… – вздохнула Кортни, поправляя кружева на рукавах.

Наверное, в этом платье она напоминает средневековую даму… Кортни заглянула в зеркало, благо оно было достаточно большим для того, чтобы оценить полную картину. И эта картина ей понравилась… На нее смотрела сказочная красавица, черноволосая, черноглазая, с ярким румянцем на белоснежных щеках. Наверное, Морис Митчелл видел ее, когда покупал это платье, думал о ней…

Эта мысль заставила сердце Кортни забиться сильно-сильно… Эта мысль заставила ее почувствовать праздник. Кортни не могла сдержать улыбки, которая еще больше украсила ее отражение… Значит, Морис думал о ней. Не все еще потеряно, если он хочет видеть ее красивой… Может быть, в этом облике Кортни будет «в его вкусе»?

Она спрятала улыбку, надела туфли, расчесала волосы, блестящим шелком льющиеся с плеч, и спустилась вниз.

– С размером ты угадал, – скрывая волнение, улыбнулась она Морису. – Правда, туфли немножко великоваты, но это даже к лучшему. У меня не затекут ноги… Что?

На лице Мориса отразилась такая гамма чувств, что Кортни смолкла, пытаясь понять, в чем дело. Его голубые глаза подернулись восхищением, а красивые чувственные губы растянулись в почти благоговейной улыбке. Морис выглядел так, будто с небес только что сошла Мадонна и одарила его своей божественной улыбкой.

– Господи, как же ты прекрасна! – прошептал он. – Я знал, что тебе пойдет это платье, но не думал, что в нем ты будешь похожа на богиню…

От этих слов у Кортни закружилась голова, а щеки заалели, как два спелых яблока в саду вдовы Роуз. Неужели она действительно так хороша, как говорит Морис? Неужели он видит ее такой? Она хотела сказать что-нибудь Морису, но его взгляд сделал Кортни неожиданно, косноязычной. Неловкое молчание прервал сам Морис. Он, словно фокусник, извлек из-за спины узкую коробочку, покрытую алым бархатом.

– Я решил, что к этому платью нужно кое-что еще… Поэтому навестил эпплдэйского ювелира, мистера Грувера.

Он открыл коробочку и извлек из нее золотое ожерелье. На тонких золотых нитях подрагивали, кроваво мерцая, маленькие красные камешки.

– Что это? – тихо спросила Кортни. Сегодняшний день для нее стал днем сюрпризов.

– Ожерелье с гранатами… Не бойся, я взял его напрокат… Но если ты захочешь его насовсем…

– Нет, нет, Морис. Хватит и платья. Представляю, сколько ты заплатил за него…

Морис расстегнул замочек ожерелья.

– Не лишай меня этого удовольствия. Я, может быть, впервые в жизни понял, как приятно тратить деньги на кого-то, кроме себя… Повернись спиной. – Кортни послушно повернулась, пытаясь успокоить прерывистое дыхание.

Кроваво-красные капли гранатов легли на ее грудь. Кортни стало тепло, как будто эти камни понастоящему горели. Или дело было в руках Мориса, теплых и мягких. Его пальцы касались ее шеи, и от этого невольного касания тело Кортни покрылось мурашками. Она могла бы стоять так целую вечность… Слушать сбивчивое дыхание Мориса, ощущать тепло этого дыхания на своем затылке… Наслаждаться прикосновениями его мягких пальцев, колдующих над замком золотой цепочки. И представлять себе, как его губы внезапно проснутся, придвинутся к ее шее и обожгут ее страстным поцелуем…

Кортни не могла шелохнуться, до того живо ей представилась эта картина. Но Морис по-прежнему колдовал над ее шеей и, очевидно, даже не думал о поцелуях. А Кортни стояла и чувствовала, как внутри продолжает расти неуемное желание, желание, которое грозит окончательно свести ее с ума…

– Ну вот и все. – Замочек негромко щелкнул, и Морис удовлетворенно вздохнул. – Повернись-ка…

Кортни повернулась. Морис как завороженный любовался игрой камней, мерцающих на ее груди.

– Ты очень хороша… Если бы местные мужчины знали, что ты не замужем, у тебя не было бы отбоя от поклонников, – пошутил он. Однако шутка отдавала горечью. Эта девушка, стоящая перед ним во всей красе, может принадлежать кому угодно. Но только не ему…

– Мне никто не нужен, – сухо ответила Кортни.

И хотела добавить: «кроме тебя». Но этого Морис Митчелл, разумеется, не понял бы… Сегодня «само собой», – вспомнила она его слова. – А завтра я буду стоять у алтаря с белой розой в петлице… Не будешь, Морис Митчелл. Но только потому, что ты этого не хочешь…

На Воскреснике у вдовы Роуз собралось огромное количество народа. Если это и не был весь город, то уж точно – большинство его жителей.

Морис и Кортни постоянно здоровались, улыбались и кивали головами, потому что это большинство уже было им знакомо. С некоторыми, правда, они познакомились только у вдовы Роуз. Например, со святым отцом Генри, пастором эпплдэйской церкви.

Это был очаровательный пятидесятилетний мужчина с неуемной энергией, изливающейся на всех гостей вдовы Роуз. Если бы Кортни и Морису не сказали, что это священник, они в жизни бы не поверили тому, что этот кругленький невысокий человек, возникающий то здесь, то там, посвятил себя промыслу Божьему. Единственное, что отличало его от остальных эпплдэйцев, так это отсутствие рюмки с яблочной наливкой в руках. Вместо нее он держал стакан с густым компотом.

– Сан не велит, – объяснил отец Генри Кортни и Морису. – А то бы я не преминул отведать наливочки… Но зато от кнедликов миссис Мортимер меня никто не заставит отказаться. Если их запретят есть священникам, ей-богу, я распрощаюсь с саном…

Кортни, в отличие от своей матери, никогда не испытывавшая желания пойти в церковь, почувствовала сильный соблазн наведаться в местный приход. Если во главе прихода стоит такой человечный священник, там наверняка можно обрести успокоение… Кортни вспомнила отца Вирли, сухонького въедливого человечка с вечно блеющим голоском. Да, святому отцу в эластерской церкви она не очень-то доверяла… Слишком уж ханжеской казалась ей его постная мордашка. И слишком выспренними и напыщенными – проповеди…

Наливка из эпплдэйских яблок и впрямь была превосходной. Да и сам Воскресник оказался веселым и радостным праздником. Кортни не переставала удивляться тому, что в доме вдовы Роуз умещалось столько народу. Да и то, как эти люди умели радоваться, тоже было поистине удивительно. Кортни было очень любопытно, откуда пошла эта традиция – собираться по воскресеньям «на кнедлики». Она спросила об этом вдову Роуз.