AC/DC. Братья Янг - Джесси Финк

Даже старые враги вроде Дениза Тека (Radio Birdman) изменили мнение, оценив то, чего достигли AC/DC со времён песни «It’s A Long Way To The Top» – наверное, именно её он имел в виду, когда в книге Энгельгарта охаивал AC/DC как «хромой буги ранних 70-х». Тот самый буги, что и в песнях «High Voltage» и «Rock’n’Roll Damnation».

Но в интервью, взятом для этой книги, звучит нотка раскаяния: «Я не в курсе, откуда взялась эта моя цитата . Конечно, вполне возможно, что я либо Роб Янгер что-то такое сказанули. В молодости, в середине 70-х, мы очень критически относились ко всему, что, как нам казалось, находится в мейнстриме или в моде. Электрический буги-рок однозначно подпадал под это определение. И мы не щадили ни одну группу, которая была принята индустрией, по большей части потому, что нас оттуда исключили».

Но эта враждебность со временем смягчилась.

«Что касается AC/DC, то в то время, насколько я помню, мне очень нравилась их жёсткость и энергия, но я не считал, что эта группа открыла что-то новое. Я в общем придерживаюсь того же мнения , но если б меня сегодня спросили, я бы слово «хромой» не стал бы говорить.

Я полагаю, что им сильно помог брат и то, что у них был выход на менеджмент Alberts и доступ к студиям. Удивлюсь, если это не так. Но, по-моему, это ни в коем случае не умаляет того, чего они достигли, когда им выпал шанс. Я бы сказал, что они стали квинтэссенцией автралийского рок-саунда 70-х. Возможно, они начали там, где остановились Daddy Cool».

Фил Карсон со своей стороны вообще не вмешивается в спор: «AC/DC – это великая рок-н-ролльная группа, чьё звучание – поверх границ стран. Я сам твёрдо уверен в том, что их саунд никакой не специфически австралийский. Если уж говорить про австралийский саунд, то я бы назвал группы Australian Crawl, Mondo Rock, Skyhooks, а также Айва Дэвис с The Flowers и Icehouse – вот яркие примеры австралийского рок-саунда. Где-то на полпути от него до прямолинейного международного рок-звучания я бы поставил группу Cold Chisel, а вот AC/DC – это прям полнокровный рок-н-ролл от начала и до конца».

«В австралийском гитарном роке они протоптали свою дорожку, – говорит Марк Опитц. – В этом никаких сомнений. Проложили путь – что Bee Gees сделали в гармоничной и мелодичной музыке. И группа Air Supply из таких же. Если уж и есть некий австралийский рок-саунд, то AC/DC – очень большая его часть, но не они одни там. Что касается гитарных звуков, то мы ведь в то время не имели прямого быстрого доступа к тому, что происходило в остальном мире, так что изобретали что-то более или менее своё, представляя, что там другой какой-нибудь гитарист может делать со своим усилителем. Поскольку все много выступали в пабах, то было время поэкспериментировать с звучанием, причём AC/DC были не единственными обладателями «большого» звука. Они, наверное, одними из первых пошли по этому пути, но и многие другие люди тоже такое делали».

Можно объяснить лучше, считает Энтони О’Грейди, уверенный, что титул этот давно застолбил Билли Торп. Лучший способ понять разницу между австралийским и американским саундом таков: сначала послушать, как Amboy Dukes, старая группа Теда Ньюджента, играет кавер на «Baby, Please Don’t Go», а потом – версию AC/DC на оригинальном альбоме High Voltage.

«Разница в том, как австралийцы чувствуют блюз и как его чувствуют американцы. Версия Amboy Dukes – как будто поезд по рельсам катится, а AC/DC – это грузовик, рвущийся в гору. Ты прям чувствуешь, как передачи переключаются, чувствуешь педаль сцепления, стук поршней».

Стук не могу не слышать, когда еду по американской глубинке, от Геттисбурга, Пенсильвания, и на радио звучит «It’s A Long Way To The Top». Почти сорок лет прошло с тех пор, как песню выпустили в Австралии, но она не растеряла ни капли энергии. Группа, к которой программные директора на американском радио относились настороженно в 1976 году, теперь непрестанно звучит в эфире – рядом с Journey, REO Speedwagon и Boston.

Как сказал один составитель плей-листов, пожелавший остаться неизвестным, журналу Billboard в 1981 году после успеха альбома Back In Black, «AC/DC настолько «в кассу», что даже их старый материал, который тогда был не в кассу, теперь уже тоже в кассу».

А просто когда едешь по пустой ночной дороге, нет ничего лучше, чем «It’s A Long Way To The Top». И вот эта двойная сплошная как будто ведёт тебя к жизни, которая может у тебя быть – если сильно захочешь. Я когда слушаю эту песню, сразу начинаю скучать по Австралии.

Аллан Фрайер, шотландско-австралийский певец, который мог бы заменить Бона Скотта, если б не Брайан Джонсон, на следующий день позвонил мне – он был дома в Форт-Уорт, Техас – и сказал, что отправится в студию записывать свою версию песни «Back In Black».

И что же он думает об австралийском саунде?

«Он – от сердца, и я тоже говорю от сердца, – отвечает он. – О том, чтобы не забывать о родине. Когда играешь сотни концертов в год, три за вечер иной раз, то делаешь, что должен, отдаёшь долги, рвёшь задницу – и всё делаешь ради любви к тому, во что веришь. AC/DC никогда не забывали, кто они и откуда. Никогда. Мне кажется, это такая особенность шотландцев, австралийцев и, на самом деле, британцев тоже. Почти никто из тамошнего народа не забывает, кто они и откуда. Я сам такой. И мне кажется, AC/DC – это саунд, просто убойный, и эта их ритм-секция, и ритм-гитара. Искренность в чистом виде.

Никакой туфты. Грима. Ничего такого. Просто – честность. Принимайте. Вот джинсы, кеды, футболка – выходи, делай своё. Думаю, фанаты понимают: в этом – правда. Это прямолинейный рок-н-ролл. И каждая песня – как будто о тебе. Кто ты и откуда».

Так и есть.

Австралия, Северные Территории, Дарвин, 1989 год. Три заводных юноши из пригорода Сиднея – со стороны моря, Балмейн – 16 и 17 лет, находятся далеко от дома. Они стоят на сцене тюрьмы Беррима, которую один барристер по криминальным делам описал как «нечто из Диккенса, а на самом деле даже страшнее, чем у Диккенса» перед шумной толпой человек в сто, по большей части – нарушителей из аборигенов.

Их группа Sooty Blotch попала сюда благодаря Teenage Roadshow, идее, которую выдвинул седовласый Гил Уивер, бывший военный филантроп, и которую поддержал Австралийский совет искусств. Идея заключалась в том, чтобы отправлять артистов и музыкантов играть в населённых пунктах и тюрьмах на севере страны, который обделён развлечениями.

Sooty Blotch милосердно изменила название на Baby Sugar Loud, и в 1990 году они грозились прорваться к большой славе, но вместо этого распались. В определённый момент их разогревали даже Powderfinger, рокеры из Брисбейна, которые потом действительно стали суперзвёздами в Австралии и выпустили ряд альбомов номер 1 в стране.

«Почти вся публика была чернолицей, а охрана – белыми, – вспоминает Том Доналд, их гитарист; он теперь работает в рекламе. – Наш сет состоял сплошь из каверов: роллинги, Free, Cold Chisel, Хендрикс. Играли жёстко, тяжело. Реакция отличная. Зэки в строгой изоляции били в двери – это прям слышно было.