Мой Пилигрим - Ксения Татьмянина

Оба искренние, как солнце. Но и загадочные, как иная сторона луны…

— Почему Колдуньи нет, отец? — Спросил юный сын Титула сразу же, как только хозяин закончил представлять присутствующих. — Наш гость должен быть знаком со всеми, кто живет в Замке.

— Господин Аурум был удостоен чести видеть ее и, к сожалению, не могу сказать обратного о ней. Девушка наказана за свою очередную выходку, так нелюбезно испортив гостю утро. — Титул небрежно махнул рукой, давая понять, что не желает больше говорить об этом. — Я собрал вас, чтобы вместе принять решение о той просьбе, которую Святой Орден испрошает у нас. Господин Аурум прислан удостовериться в крепости стен Замка и в крепости наших клятв. Если все вы помните, какие дары и какую власть сулили нам королевские послы, то поймете, что это встревожило и Орден.

Он улыбнулся сам, и вслед за ним суетливо улыбнулся его брат — Хранитель тайны.

— Наш гость хочет удостовериться, что ни мне, ни моему брату, не присуща алчность. Гостю дозволено будет пожить здесь какое-то время и, — теперь он обратился к самому Ауруму, — вы увидите, насколько тесен, крепок и непоколебим наш семейный уклад. Мы ни в чем не нуждаемся и ничего не просим. Единственная наша цель — держать Духа Жажды во сне во имя сохранения мира!

Такая речь заставила Аурума опустить глаза.

Его виски уже тронула седина, добавив в золото белизну, его отточенные знания, как выправка, стали естественной частью жизни, незабвенными до последней мелочи.

Как много ему еще расскажут люди и свитки, шепот и надписи. И даже стены могли застонать в немом отчаянье, что не передать им никогда всего, что они видели и слышали, и что никогда не изгладится из их прочной памяти.

Бледное и уже без слезинок личико Тактио полыхало мукой и смирением с произошедшим. Она попросила пить, и я подал ей чашу отвара, но девушка вдруг отказалась, легла на свою кровать и сделала вид, что спит. Мысли в ее голове так и скакали одна к другой, никак не давали ей покоя, но по прошествии часа сон согнал их, как послушное стадо, в загон, и выпустил на волю сновидения.

Я вздохнул, отпустил госпожу от своей опеки, и залез на самую верхнюю полку к пыльным кувшинам и колбочкам, где хранились перетертые в порошок целебные корешки.

И тут прилетел ветер.

Братишка!

Вот, кто не боялся зловещего Замка! Тучи страшились смотреть на него, луна не заглядывала к пропасти, а ветер летал, где ему будет угодно, — непойманный, неподвластный, своенравный. Истинный пилигрим и скиталец, которому нечего терять и который везде был.

Сегодня в замок заглянул весельчак. Очень легкий, одурманенный свежими весенними травами с луга. Ударился в ворота, расхохотался, что они заперты, и влетел в окна Палат Пятнадцати Стражей.

Они охраняли замок с первого дня, как он был возведен, и по силе им не было равных. Неживые как статуи, беспристрастные, они лишь выглядели как люди. Ни напасть ни на кого, ни уйти на свободу, они не могли, потому что служили Замку. И я, согласно приказу, не наделил их желаниями и нуждой живых созданий.

Ветер, пошарив по комнатам, не найдя даже с чем поиграть или выбросить вон из окна, разочарованно пролетел сквозь палаты и вынырнул уже во внутренней площади. К Палатам Стражей, если свернуть налево, стеной примыкала Башня Звезд. Так непрошенный озорник и поступил. Сунулся в слуховое окошко на конусной крыше и стих на время.

Внутри было всего три жилых комнаты, а остальные были заполнены тоннами пергаментных свитков, картами звездного неба, фолиантами противоречивых предсказаний. Здесь, в его стенах таились по округлым уголкам самые древние записи и самые сумасшедшие мысли. Сам ученый, что еще недавно жил в этих стенах и знал наизусть каждое написанное собой слово и каждый клочок испещренных чертежами листов, не нажил потомков, а тот ученик, которого он воспитывал как преемника, был изгнан Титулом прочь на все четыре стороны.

И Башня с тех пор пустовала. Одним только оком она смотрела вверх, — оставленном на чердаке телескопом. Оттого ветер и затих, что наткнулся, едва влетел, на любимую диковинную вещь. Она ему нравилась, и радостный пилигрим пока рассматривал ее, аккуратно сдувал пылинки. Промчавшись вниз по витой лестнице, он похлопал дверьми, но тревожить ради забавы рукописи не стал. Вдруг призрак хозяина вернется и осерчает, что кто-то навел здесь такой беспорядок. Он вылетел, как вышел, на площадь и снова обратил свой взгляд в левую сторону. К Башне Звезд вплотную примыкали Палаты Странника — гораздо более низкие, всего в два этажа. К этим стенам он подкрался с любопытством.

Аурум сидел за столом в одной из комнат, предназначенных для гостей, составляя первые записи. Остальные покои пустовали. Люди редко гостили здесь. Залетать внутрь и не стоило: на втором этаже книги, на первом холодный камин, где и огня не раззадорить, только вот одного этого можно было дернуть за волосы и сдуть перья со стола. Ветер так и сделал. Подкрался на цыпочках, приноровился и чихнул прямо в раскрытые ставни.

Слетели не только перья, но и чистые свитки. Только тот, что гость придерживал рукой, не вырвался от хозяина. Волосы его и, правда, взвились в разные стороны, как всполохи золотых нитей, а одежды представили себя на миг белыми парусами на вольном корабле и пожалели, что их так редко касался ветер. Аурум быстро закрыл окно, стукнув весельчака по носу, и даже не заметив этого. Ветер хмыкнул, еще немного задержался, разглядывая, как посланник кланяется перьям и бумаге, и перекинулся к следующим Палатам — Погибели.

Здания эти стояли рядом, соприкасаясь углами, как виделось всякому, кто смотрел на них с площади. В двери этих Палат ни одному смертному нельзя было войти. И именно их окна с той стороны выходили своими провалами к пропасти. Много слухов я узнал за время своей жизни здесь, и самый укрепившийся из них был о том, что нет никаких палат, а край этой бездны прямо за порогом. Никогда никто не мог рассмотреть ничего в окнах, смотрящих на площадь, никогда в них не бывало огня. Самое мертвое здание и самое опасное.

Ветер не стал залетать внутрь. Не оттого что страшился, страх ему был не ведом, а от начавшейся скуки. Не хотелось ему по его настроению, гладить по шерстке темные тайны. Только к другу решил заглянуть.

Если смелый человек решится ступить на крыльцо Палат Погибели, прислонится правой щекой к двери, то взору его откроется то, что от прочих скрыто: строения не соприкасались друг с другом, а лишь загораживали один другого неровными стенами, оставляя лазейку в шаг шириной. Вход. Или выход.

Ветер не стал протискиваться между узкими стенами. Знал, что они лишь усилят его, и ворвется он тогда в закуток как ураган. Он поднялся над Замком, подбросил на крыло пару птиц, засевших на крыше, и спустился к цели. Крепостная стена опоясывает строения неровным и извивающимся кольцом. Треугольник свободного пространства она обнимает с одной стороны, а стены Палат, охватывали его с других. Так и получается в Темном Замке колодец из стен, на крохотной площадке которого растет, мощно разрушив плиты, древний граб. Здесь ветру шалить никогда не хотелось, — он тихо прикармливал крону свежестью. Мягко пружинили ветки под его босыми ногами, когда он, словно эльф из сказок, перемещался то вверх, то вниз, не забывая выбрать из кудрявой головы великана все отмершие листочки и случайный мусор.