Assassin's Creed. Ренессанс - Оливер Боуден

Эцио понимал, что уже через пару мгновений он будет разговаривать с трупом. Поэтому необходимо было проявить настойчивость.

– Отвечай, Вьери! Мой отец раскрыл ваши планы? Это стало причиной его казни?

Но лицо Вьери уже стало пепельно-серым. Он крепко сжал руку Эцио. Изо рта вытекла струйка крови. Глаза начинали стекленеть. Однако у Вьери еще оставались силы, чтобы иронично улыбнуться:

– Эцио, на что ты надеешься? На чистосердечное признание? Увы, на это у меня уже нет… времени. – Он шумно втянул воздух, и струйка крови стала шире. – А знаешь, мне… жаль. В другом мире мы с тобой могли бы даже стать… друзьями.

Пальцы Вьери разжались.

Но рука Эцио продолжала болеть. Последние слова Вьери всколыхнули в нем воспоминания о казни отца и братьев, наполнив душу холодной яростью.

– Друзьями? – переспросил Аудиторе, обращаясь к трупу. – Друзьями! Ты, кусок дерьма! Ты даже недостоин похорон! Бросить тебя на обочине, как дохлую ворону. Никто не будет сожалеть о твоей поганой смерти! Жаль только, что ты мало помучился! Я…

– Эцио, – послышалось у него за спиной, – довольно! Имей уважение к противнику.

Молодой человек резко обернулся. За спиной стоял его дядя.

– Уважение? После всего, что было? Думаешь, если бы он победил, он бы не приказал вздернуть нас обоих на ближайшем дереве?

Марио был весь в пыли вперемешку с кровью, но держался твердо и уверенно.

– Но он не победил, Эцио. И ты не такой, как он. И никогда не становись таким, каким был он. – Марио склонился над трупом и, не снимая перчатки, закрыл ему глаза. – Да дарует тебе смерть мир, которого искала твоя несчастная, злая душа. Requiescat in pace[64].

Эцио молча наблюдал за дядей.

– Сражение кончилось? – спросил он, когда Марио поднялся с колен.

– Нет. Битва еще идет. Но исход ее почти предрешен. Роберто привел часть своих бойцов на нашу сторону. Так что наша победа – всего лишь вопрос времени. – Он помолчал. – Но у меня есть и печальные вести… Орацио мертв.

– Орацио? – встрепенулся Эцио.

– Перед смертью он успел мне сказать, что ты действовал смело. Постарайся быть достойным его похвалы, Эцио.

– Постараюсь.

Жизнь в лице дяди преподала ему еще один урок, хотя признаваться в этом он не желал даже самому себе.

– Мне пора вернуться к своим людям, – сказал Марио. – Но я принес тебе кое-что. Письмо, которое мы изъяли у одного из здешних священников. Оно предназначалось отцу Вьери. Но Франческо все равно уже уехал. Прочти это письмо. Оно поможет тебе лучше понять твоего врага. – Дядя протянул Эцио лист со сломанной печатью. – Этот же священник займется похоронами убитых. Я дам ему в помощь одного из моих сержантов.

– Мне нужно сообщить тебе кое-что важ…

– Потом! – резко прервал племянника Марио. – Сначала надо завершить то, ради чего мы здесь. После неудачи, которую они потерпели, наши враги не смогут действовать так же быстро, и надеюсь, герцог Лоренцо сообразит, что к чему, и примет надлежащие меры. Пока что преимущество на нашей стороне… Мне пора. А ты, Эцио, прочти письмо и подумай над его содержанием. И позаботься о своей руке.

Дядя ушел. Эцио оставил тело Вьери и устроился под деревом, за которым прятался чуть ранее. Над лицом мертвого Вьери уже носились мухи. Развернув письмо, Эцио начал читать.

Мессер Франческо!

По Вашей просьбе я поговорил с Вашим сыном. С Вашими суждениями о нем согласен, но лишь частично. Да, Вьери дерзок и склонен к необдуманным поступкам. Да, он привык обращаться с подчиненными как с игрушками, заботясь о них не более, чем о шахматных фигурах, и забывая, что они – живые люди, а не предметы, вырезанные из дерева или слоновой кости. Его наказания провинившихся отличаются жестокостью. Мне известно по меньшей мере о трех случаях, когда виновные остались калеками.

Но в отличие от Вас, я не считаю его неисправимым. Наоборот, способ исправить его поведение существует, и он весьма прост. Вьери ищет Вашей похвалы. Вашего внимания. Вспышки его гнева являются результатом его внутренней неуверенности, а она, в свою очередь, вызвана тем, что Вьери считает себя не соответствующим Вашим требованиям. Он часто говорит о Вас, и всегда в уважительном тоне. У него есть желание быть ближе к Вам. И если он бывает криклив, груб и сердит, все это вызвано не порочностью его характера. Он просто хочет, чтобы его заметили. Он жаждет Вашей любви.

Что касается изложенного мною, действуйте так, как сочтете нужным. Но я вынужден настоятельно просить Вас о прекращении нашей переписки. Если только Вьери узнает о содержании наших писем, у меня появятся все основания опасаться за свою жизнь.

Искренне Ваш,

фра Джокондо.

Прочитав письмо, Эцио еще долго раздумывал над его содержанием. Потом снова взглянул на труп Вьери и только сейчас заметил у него на поясе небольшую сумку. Взяв ее, он вернулся под дерево и принялся извлекать из сумки все, что в ней лежало. Первым ему попался миниатюрный портрет какой-то женщины, затем – маленькая записная книжка с чистыми страницами и, наконец, аккуратно свернутый лист пергамента. Дрожащими руками Эцио развернул пергамент и сразу же понял: перед ним – еще одна страница из Кодекса…

Солнце поднималось все выше… Вскоре откуда-то появилась группа монахов с деревянными носилками, положила на них тело Вьери и тихо унесла куда-то.

Весна опять сменилась летом. Мимозы и азалии уступили место лилиям и розам. На землю Тосканы вернулся хрупкий мир. Эцио радовался медленному выздоровлению матери, однако ее душевное состояние после трагедии по-прежнему было настолько шатким, что стены монастыря казались ему единственным местом, где она сможет жить. Клаудия готовилась принести первые обеты и стать послушницей, что вовсе не радовало Эцио. Но у них с сестрой были одинаково упрямые характеры, и потому любые попытки отговорить Клаудию могли бы лишь укрепить ее решимость сделаться монахиней.

Марио много помогал своему давнему другу Роберто в управлении Сан-Джиминьяно. Воспрянувший духом Роберто оказался весьма толковым градоначальником. Сан-Джиминьяно и окрестности более не представляли собой прежней угрозы. Последние очаги сопротивления сторонников Пацци были погашены. Монтериджони наслаждался миром. В городе устроили торжества по случаю победы. Кондотьеры Марио получили честно заработанный отпуск. Каждый распорядился им по-своему: кто проводил время с семьей, кто – за кружкой вина, а иные – у местных жриц любви. Но даже во время отпуска Марио требовал от своих «головорезов» регулярно являться на учения. Оружейники по-прежнему следили, чтобы кинжалы и мечи оставались острыми, а доспехи не ржавели. Каменщики и плотники трудились над укреплением городских стен и замка. Тоскана переживала благословенное время, когда ее внешние враги были погружены в собственные заботы. На севере французский король Людовик XI воевал с остатками английских захватчиков, одновременно наблюдая за герцогом Бургундским, доставлявшим ему немало хлопот. На юге папа Сикст IV – потенциальный союзник Пацци – занимался возвышением своих родственников, а также пристально наблюдал за возведением новой величественной капеллы, которой предстояло украсить Ватикан.