Путешествие "Лунной тени" - Шон Макмуллен

Обычно арцереон использовал свой запас горючего вещества для охоты на крупных летающих рептилий или птиц, предпочитая в случае опасности не защищаться, а быстро уходить на глубину. Но этот экземпляр от боли и ярости бросился на врага. Он попытался вскарабкаться на палубу, изрыгая пламя и отчаянно взмахивая мощными плавниками. Однако через несколько мгновений он столкнулся с новым мучением. «Лунная тень» загорелась. И хотя огонь был основным оружием арцереона, кожа зверя никогда не подвергалась воздействию собственного пламени, она не обладала защитной оболочкой и была уязвима.

В страхе обожженный арцереон постарался вернуться в море, но запутался в вантах и канатах, прикрепленных к гарпунам. «Лунная тень» опрокинулась, волны ударили по палубе, загасив пламя, а арцереон метался из стороны в сторону, пытаясь вырваться из ловушки. Новый рывок великана вернул корабль в вертикальное положение, и в этот момент Ларон одним прыжком оказался на загривке взбешенного, но сильно ослабевшего зверя, вцепился в гарпун и с силой вонзил его в позвоночник арцереона, перерубая основание шеи. С третьей попытки ему удалось окончательно разрубить крепкий хребет, и туша морского зверя распласталась по палубе, конечности судорожно подергивались, свешиваясь за борт. Вампир перерубил артерию, а потом, закрыв глаза и оскалившись, Ларон упал на шею и начал жадно пить свежую кровь.

К тому времени когда первый из членов экипажа рискнул вернуться на палубу, чтобы посмотреть, почему корабль перестал сотрясаться, надеясь, что кошмар закончился, Ларон деловито рубил топором шею зверя. Навигатор был покрыт кровью, и никто не решился спросить его, как он справился с чудовищем.

– Освободите тело от вантов и канатов, начинайте разделку туши, – скомандовал Ларон. У экипажа не возникало сомнение в его праве отдавать приказы.

И хотя обе мачты были сломаны, паруса и большая часть оснастки сожжены и порваны, корпус корабля не пострадал, а спасательная лодка по-прежнему возвышалась над палубой, демонстрируя целое днище. Все находившиеся на борту получили царапины, ссадины, ожоги и синяки во время панического бегства, но настроение путешественников резко улучшилось при виде груды свежего мяса. Теперь голод экипажу не грозил. Туша зверя волочилась за кормой на двух толстых гарпунных канатах.

– Мой план оказался успешным, сэр! – заявил Ларон капитану, взмахом топора указывая на добычу.

– И в чем он, все-таки, заключался?

– О! Вы же находились под спасательной лодкой. Вы не видели, конечно…

– Не видел что?

– Э… мой план, сэр.

Феран расширенными глазами смотрел на перерубленную шею и плавающее за кормой тело огромного зверя, затем перевел взгляд на окровавленный топор в руках Ларона:

– Навигатор Ларон, ты спровоцировал нападение арцереона на корабль!

– Да.

– Он запутался в вантах.

– Да.

– Он поджег судно.

– Да.

– Затем перевернул его.

– Да.

– А ты дожидался момента, когда можно будет перерубить ему шею?

– Да.

Феран воздел руки к небесам, а потом в отчаянии схватился за голову:

– Ты, безмозглый ублюдок, у тебя вообще не было никакого четкого плана, разве не так? – выкрикнул капитан во всю мощь легких и глотки.

– Э… собственно… нет, сэр.

– В следующий раз, когда у тебя созреет четкий план действий, я возьму копье покрепче и поострее и воткну его тебе…

Вода за кормой вскипела, из глубины появились гигантские челюсти и сомкнулись на безжизненном теле арцереона. Собравшимся на палубе показалось, что размах челюстей едва ли не превышал размеры корабля. Мгновение спустя на поверхности появилась чудовищная голова. Неизвестная зубастая тварь сделала мощный рывок, и большой кусок ограждения кормы, за которое зацепились гарпунные канаты, удерживавшие тело арцереона, с треском выломился. Вместе с добычей монстр исчез в глубинах, оставив «Лунную тень» в одиночестве посреди Плацидийского океана.

– Угощайся, – спокойно сказал вслед твари Ларон, наблюдая за водоворотом, сопровождавшим погружение хищника.

Шея и голова арцереона оказались двадцать футов длиной, и мяса явно хватало на несколько недель обильного питания всего экипажа. Но вот такелаж находился в самом плачевном состоянии. Обе мачты рухнули, ограждение палубы было сломано во многих местах, ванты разорваны и спутаны. Утешало то, что на корабле имелся запас канатов и второй комплект парусов.

Феран приказал собрать все куски древесины, чтобы на них можно было поджарить или закоптить мясо арцереона, а затем моряки взялись за изготовление главной мачты из того, что осталось от прежней. Надо было поставить такую мачту, чтобы удалось поднять хотя бы небольшие паруса. Прошло не так уж много времени, и корабль был готов к дальнейшему пути. И только убрав обломки и куски сожженных парусов, люди почувствовали, как голодны. Корабельный плотник и Веландер срезали мясо с шеи, а кок трудился над импровизированным очагом.

– То, что мы не сможем зажарить или закоптить, мы нарежем тонкими полосками и высушим на солнце, – сказал боцман Ферану, натягивая очередной канат.

– Ни куска за борт не выбрасывать, – пробормотал Феран. – Ни куска! Та тварь была размером с глубоководный торговый корабль, и она явно находит вкус в арцереоне.

Ларон нежился на солнышке, сожалея лишь о бороде, которую смыло с его лица во время охоты. Терикель присела рядом с ним и улыбнулась навигатору:

– Что бы ни говорил Феран, ты проявил исключительную храбрость.

– Этот зверь разломал всю оснастку «Лунной тени».

– Мы не можем питаться «Лунной тенью», а теперь у нас в достатке еды, ее хватит до Гелиона, – она положила ладонь ему на шею. – Навигатор, ты холоден как сама смерть!

Она приобняла его, коснувшись тяжелыми, мягкими грудями его тощей груди. Ларон резко вырвался из кольца ее рук, буквально оттолкнув женщину.

– Мне нужен покой, – буркнул он. – Я буду у себя в каюте.

И он стремительно двинулся к темной норе, служившей ему пристанищем на борту корабля.

– Но разве ты не хочешь дождаться своей порции мяса? – крикнула Терикель ему вслед.

Ларон обернулся от входа. Он отметил ее удивленный, растерянный взгляд. Стоявшая неподалеку Веландер фыркнула, едва сдерживая смех.

– Болезнь Мираль, достопочтенная Терикель, – медленно произнес Ларон, делая широкий и неопределенный жест рукой. – Лучше не прикасаться к людям. Впрочем, благодарю вас за заботу, – и он плотно закрыл за собой дверь каюты.

– И это твой корабельный врач? – спросила Терикель, разворачиваясь к Ферану.

Все еще чувствуя терпкий запах Терикель, Ларон откинулся на кровати, пытаясь преодолеть чувство, похожее на тошноту, которую могут испытывать живые. Избыток дикой, животной энергии арцереона переполнял его.