Правозащитник - Артур Строгов

— Ни в коем случае!

— Кстати, чем Ива лучше меня?

— Самина…

— Хорошо, извини, я пошутила, вижу по твоим глазам. Я иногда говорю лишнее. Это мой недостаток, ты же знаешь.

— Ива — моя воспитанница, я ее опекун. Она мне очень дорога и я сделаю все для ее будущего.

Самина опустила глаза.

— Как там поживает наш генерал? — спросила она, меняя тему разговора.

— Этот генерал? Мне не удалось его смягчить.

— Я так и думала.

— Знаешь, что он натворил со своим братом, будучи ректором вуза по подготовке кадетов? Лучше не вспоминать.

Красивое лицо Самины исказила такая страшная гримаса, что она стала похожа на разъяренную тигрицу — воплощение ярости и мести.

— Ты не мстительна, Самина.

— Я думаю, это мой самый большой недостаток. Я не могу забыть обиды, которые мне причинили… Ну хватит об этом, я хочу, чтобы ты подтвердил мне одну вещь.

— Какую?

— Помнишь, ты мне обещал — что бы ни произошло, я всегда прикрываю только тебя одного. Других нет, как бы близки они тебе ни были.

— Я это знаю, но…

— Ты дал слово, вспомни.

— Да, и не беру его назад.

— Но в прошлом ты нарушал его. Я почти полгода была рядом с Ивой в этом институте под видом студентки и мне это изрядно надоело.

— Тогда была опасность. Ты же знаешь, они хотели выйти на меня через моих детей. Это было необходимо. Потом опасность отдалилась. Ведь это вопрос доверия.

— Все равно, Алексей. Больше я так не хочу. Я думаю только о твоей безопасности. Я защищаю только тебя. Никто другой для меня не существует. Почему? Потому что я тобой восхищаюсь как человеком. Иву же я охранять не хочу, попроси кого-нибудь другого.

— Хорошо, поручу это Дарье.

— Да, это отличная мысль. Тем более Даша сама недавно закончила институт и учеба ей к лицу. А на меня лекции и семинары навевают не просто скуку, а отвращение.

— Договорились… Кстати, тебе нравится наша программа обнаружения снайперов? — спросил Белосельский, меняя тему разговора.

Самина презрительно фыркнула.

— Это все детские игры. Такие вещи нужно чувствовать. Ты сам это знаешь.

— Но все равно.

Самина несколько минут доказывала, что не нуждается ни в каких «программах».

— Еще одно, Самина. Ива хочет водить машину. Ты прекрасно знаешь, какой у нее характер. Я ей подарю «Мерседес», но нужно поставить автоматический ограничитель скорости и, естественно, спутниковое слежение с нашей новой инновационной программой. Я должен заботиться об Иве каждую секунду. Сделай это незаметно.

— Ты слишком уж беспокоишься за Иву. Она давно не девочка.

— Нет, она мне дорога. Очень дорога. Я должен все предусмотреть.

— Хорошо, как только прибудет машина, я все там установлю сама. Положись на меня… И помни — ты дал мне слово.

Белосельский еще раз кивнул в знак согласия и опять взялся за свой ноутбук. Самина поняла, что аудиенция окончена, и удалилась. В то время как Белосельский мысленно прикидывал, сколько ему понадобится миллионов на ближайший месяц, в дверь опять постучали. Оказалось — Виталий.

— Опять Ваша жена. Говорит, что речь идет о Вашей дочери.

Белосельский отодвинул ноутбук и послушно взял телефонную трубку.

Елена вела жизнь беспечную и даже праздную. Состояние, которое ей оставил Белосельский, было уже частично потрачено, частично заложено. Банк давным-давно продан. Вместо него был учрежден трастовый фонд, приносящий небольшой доход, который не мог удовлетворить аппетиты уязвленной обиженной женщины. Впрочем, Елена не страдала отсутствием внимания со стороны мужчин. Ее новым гражданским мужем стал один из столичных ловеласов, которого, как поговаривали некоторые, нашел сам Белосельский. Сей любимец женщин по имени Никита являл собой типичный образ повесы, бездельника и альфонса. Тем не менее он нравился Елене, и она вполне была довольна, что ее красота не увядает.

Вместе со своим бойфрендом Елена занимала роскошный особняк на *** улице. (Впрочем, у нее был еще один загородный трехэтажный коттедж, в котором она любила отдыхать.) Ее дочь Ирина унаследовала от матери взбалмошный непредсказуемый характер, железное упрямство и глубокое самомнение. От Белосельского же ей досталась лишь непреклонная воля и желание идти наперекор всему миру. Почти предоставленная сама себе, Ирина водилась с подозрительными шумливыми юнцами, которые пышно именовали себя «Полночными Койотами», и в черной кожаной куртке, длиннющих черных сапогах разъезжала по всему городу на мотоцикле без шлема. Ее брат Иван был под стать своей сестре. Он вообще примкнул к неформальному музыкальному юношескому объединению, и вместо того, чтобы посещать школу, наигрывал на гитаре визгливые мотивы. Воспитанием своих отпрысков Елена не собиралась заниматься. Когда Ирина и Иван были совсем маленькими, Елена пробовала нанимать домашних учителей, но увидев, что ее чада не стремятся к знаниям, оставила эту бесполезную затею. Затем были постоянные финансовые крахи, взлеты и падения. Иногда случалось так, что Елена рисковала потерять и недвижимость, и счет в банке, и всегда ее выручал Белосельский. Он вообще редко навещал своих собственных детей. Он не привык с ними встречаться, они были для него чужими. Он привык к тому, что они всегда требовали у него деньги, а потом не желали его и вовсе видеть. Тем не менее Белосельский считал себя обязанным по отношению к Ирине и Ивану и всегда приходил им на помощь.

И теперь после звонка Елены, хотя было уже далеко за полночь, он мчался к жене.

— Хотите, шеф, я запрошу данные через спутник и мы узнаем о передвижениях Вашей супруги? — предложил Виталий.

— Нет, не нужно отвлекать наши ресурсы. Сейчас все разрешится.

Белосельский ворвался в дом с такой стремительностью, что чуть было не сшиб с ног бойфренда жены, который стоял посреди холла с бильярдным кием в руках и глупо ухмылялся. Алексей не удостоил его своим приветствием и только сказал:

— Елена мне звонит в полночь, а ты играешь в бильярд? Не наигрался в клубах?

— Не кипятись… Я-то здесь при чем? Это у Ирины неприятности.

— Что случилось?

— Она опять арестована за какие-то проделки. Разбила машину за десять миллионов и пыталась удрать. Твоя дочь не пострадала.

— Я это знаю. А тебя, как видно, кроме развлечений ничего не беспокоит? Мне иногда кажется, что я допустил ошибку, согласившись на твое присутствие в этом доме.

— Да, но взамен этого ты сам можешь приглашать самых красивых моделей Москвы…

Белосельский схватил наглеца на шиворот.

— Не вымещай на мне гнев из-за дочери. Это она разбила машину, а не я. И отпусти рубашку.