Код от чужой жизни - Евгения Грановская

– Как это? – удивилась Рита.

– Да вот так. Раздеваются и моются. И детишки с ними, девочки и мальчики.

Рита смотрела на Нину недоверчиво, полагая, должно быть, что та ее разыгрывает. А когда поняла, что Нина не шутит, тихо воскликнула:

– Да разве ж так можно?

– А почему нет? Мы все равны, все люди и не должны стыдиться своего тела. Все остальное – ханжество.

– А если мужик на тебя смотреть будет да ухмыляться?

– Не будет, если он культурный и воспитанный человек. А если даже будет… – Нина пожала плечами. – Что тут такого? Я тоже могу на него посмотреть.

Рита нахмурилась и проговорила с сомнением:

– Ну, не знаю. Мужику-то, поди, можно, на то он и кобель. А женщине… – Она оставила фразу незаконченной и пожала плечами.

Нина фыркнула.

– И снова устаревший подход. В наше время женщина так же вольна выбирать себе сексуальных партнеров, как и мужчина. И менять их, если захочет.

– Так это стыд какой-то получается, – растерянно проговорила Рита. – Гулящая женщина это…

– Экспериментирующая, – поправила ее Нина. – Получающая удовольствие от жизни. Ладно, не будем спорить. Со временем ты сама все поймешь.

Сомнение не исчезло из глаз Риты. Нина посмотрела на нее и вдруг, сделав озабоченное и растерянное лицо, насмешливо и очень похоже спародировала:

– «Ну, не знаю». – Фыркнула и весело спросила: – Кажется, это твоя любимая присказка?

Рита лишь растерянно и смущенно улыбнулась в ответ. Жизнь Нины, как и сама Нина, остались для нее непостижимой загадкой.

Высокий сухопарый мужчина открыл глаза.

– Шеф, вы в порядке? – спросил его крупный парень в сером пиджаке, склонившийся над ним.

Сухопарый мужчина скосил глаза влево, потом вправо, понял, что лежит на кожаном диванчике в своем аскетично обставленном кабинете.

– Слава богу, вы пришли в себя. – Парень промокнул ему лоб бумажным полотенцем.

– Помоги… сесть, – хрипло проговорил сухопарый.

– Да, шеф, конечно. – Парень взял его за плечи и аккуратно посадил на диване. – Может, воды? – спросил он затем.

Сухопарый мужчина облизнул кончиком языка пересохшие губы.

– Да.

Парень отошел от дивана, быстро набрал стакан воды из графина, вернулся и протянул сухопарому. Тот взял стакан худыми бледными пальцами, поднес к губам и медленно, глоток за глотком, выпил всю воду. Пока шеф пил, парень стоял перед ним по стойке «смирно», глядя на то, как подергивается от глотков его острый кадык. Выпив воду, сухопарый вернул стакан парню и сказал:

– Следующий приступ я могу не пережить. Как долго я был в отключке?

– Минут семь, – ответил парень.

Сухопарый поднял руку к голове и провел ладонью по редеющим волосам, приглаживая их. Затем устремил на своего молодого сотрудника серые колючие глаза и осведомился:

– Профессор Старостин по-прежнему молчит?

– Да.

– Я хочу с ним поговорить. Помоги мне подняться, слабость еще не прошла.

Парень поспешно нагнулся, взял шефа под руку и помог ему встать на ноги.

– Хорошо, – сказал тот, выпрямившись. – Подгони машину к крыльцу, а я пока приведу себя в порядок.

Сорок минут спустя сухопарый стоял перед белой кроватью, на которой лежал профессор Старостин. Профессор был одет в больничный халат, запястье его правой руки было приковано наручником к стальной перекладине кровати. На осунувшемся лице Старостина темнели синяки и ссадины, глаза глубоко запали и смотрели на стоявшего перед ним высокого человека в сером плаще затравленно, с затаенным испугом.

– Валерий Аркадьевич, я не хочу причинять вам вред, – спокойно сказал сухопарый. – Но я вынужден быть настойчивым.

Профессор разомкнул потрескавшиеся губы и тихо проговорил:

– Я устал. Оставьте меня. Прошу вас.

Сухопарый медленно покачал головой.

– Нет.

В тусклых глазах профессора Старостина замерцала ненависть.

– Вы добились, чего хотели, – сказал он. – Власть, деньги… Что вам еще нужно?

Некоторое время сухопарый молча разглядывал профессора, затем повернулся к стулу, взял его за спинку и поставил перед кроватью, после чего сел на стул и сказал:

– Благодаря вам, Валерий Аркадьевич, я добился очень многого. И я способен добиться большего. Но дело в том, что я умираю.

– Мы все умрем, – сказал профессор Старостин.

Сухопарый посмотрел на него в упор и неторопливо проговорил:

– Ваш препарат помог мне яснее осознать свои цели. И добиться их. Но, к сожалению, из-за побочных эффектов мой организм быстро изнашивается. Очень скоро меня ждет мучительная смерть. А это несправедливо. Человек с моими способностями не должен умирать. Не так быстро. Смерть… – Он на секунду замолчал, подбирая нужное слово, после чего договорил: – …Оскорбляет меня.

Профессор посмотрел на него хмурым взглядом и тихо сказал:

– Вечной жизни не бывает.

– Я говорю не о вечной жизни. Я говорю о решении моих проблем. Я знаю, что вы нашли способ избавиться от побочных эффектов. – Сухопарый замолчал, посмотрел на профессора долгим немигающим взглядом. Затем сказал: – Валерий Аркадьевич, почему вы не хотите сотрудничать?

– Потому что вы чудовище, – ответил Старостин.

Сухопарый едва заметно усмехнулся.

– Валерий Аркадьевич, куда вы дели опытный экземпляр нового препарата? Где он?

– Я его… уничтожил, – тихо выдохнул Старостин.

Сухопарый покачал головой:

– Вряд ли.

– Вы ведь видели формулы. Препарат не может храниться долго. Он нестабилен и быстро разрушается.

– Только если не находится в человеческом организме, – сказал Сухопарый. – Вы сами говорили, что препарат можно синтезировать заново, получив его из крови донора. Но мне нужно, чтобы вы назвали имя этого донора.

Профессор чуть сощурил морщинистые веки и сказал тихо, с жесткой иронией:

– Вы не получите препарат. И вы умрете.

Сухопарый вскочил со стула, шагнул к кровати, склонился над профессором и схватил его длинными пальцами за плечо.

– Кому вы вкололи препарат? – Он яростным движением тряхнул профессора за плечо. – Назовите мне имя этого человека! Назовите мне имя – и ваши мучения закончатся!

Профессор посмотрел своему собеседнику в глаза, потом повернул голову и устремил взгляд на стену, давая понять, что разговор закончен.

Сухопарый выпрямился. Пару секунд он стоял перед кроватью, глядя на Старостина задумчивым, холодным взглядом, затем повернулся и вышел из палаты.