Вартанян - Николай Долгополов

Знания и опыт Ивана Агаянца оказались нужны в Париже. И в двадцать восемь лет он назначается заместителем резидента в этой важнейшей стране Европы. Нападение гитлеровской Германии на Францию не стало для него неожиданностью, как и быстрое падение Парижа. Он и его товарищи по службе это предвидели, что нашло отражение и в тревожных сообщениях в Центр.

Возвращение в Москву было предопределено ходом истории. И хорошо проявившего себя в зарубежье Агаянца назначают заместителем начальника, а вскоре и начальником отделения одного из отделов Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД. Проходит еще немного времени, и он уже заместитель начальника отдела 1-го Управления НКГБ СССР — советской внешней разведки.

За семьдесят два часа до начала войны Иван Агаянц, на основе оперативных донесений, докладывает руководству о точном времени перехода фашистами границы СССР. Данные были получены от верных источников антифашистского подполья. Но, к его удивлению, реакции на эту информацию не получено.

Грянула Великая Отечественная, и последовало новое назначение. Летом 1941 года, по приказу начальника разведки Павла Фитина, тридцатилетний Агаянц должен был отправиться в Иран, чтобы возглавить все работающие там резидентуры внешней разведки. Вместе с женой Еленой они вылетают в Тегеран на армейском бомбардировщике. Супруга, кадровая сотрудница НКГБ СССР, беременна, но это не останавливает ни ее, ни мужа: Елена Ильинична всю свою жизнь оставалась верным и, обязательно отмечу, профессиональным помощником Ивана Ивановича. В посольстве Советского Союза в Тегеране появляется новый советник Иван Авалов (псевдоним Агаянца), проработавший там до лета 1945 года. Был у него и другой оперативный псевдоним сугубо для своих — «Форд».

Здесь я сознательно опущу «иранский» период — знаю, что в этой книге о своем первом учителе рассказывают и сам Геворк Андреевич Вартанян, и другие разведчики.

Должен добавить один штрих к биографии генерал-майора. Иван Иванович не просто разведчик — он и дипломат, политик. 1 августа 1943 года он вылетает из Тегерана на самолете союзников в Алжир, где начинает действовать созданный генералом Шарлем де Голлем пока еще совсем непонятный для Кремля Французский комитет национального освобождения — ранее он именовался Национальным комитетом сражающейся Франции (НКСФ). При этом некоторых московских стратегов волнуют трения комитета с французскими коммунистами. Или это просто разногласия, возникшие на первых порах? Можно ли их преодолеть? Будут ли приняты коммунисты в новое правительство, дадут ли им право на представительство? Между тем союзники из Англии и США видят в де Голле всего лишь высокомерного выскочку, открыто предпочитая ему другого, уже известного генерала — Анри Оноре Жиро.

Но Агаянцу поручено организовать при Французском комитете национального освобождения представительство СССР.

В Алжире, мгновенно оценив обстановку и действия многочисленных важных и второстепенных лиц, Иван Иванович возобновил личные взаимоотношения с генералом де Голлем, с которым судьба коротко свела его еще в Тегеране. И хотя, как мы уже сказали, в ту пору многие сомневались в молодом французе, считая его калифом на час, — но только не Агаянц.

Высшему руководству нашей страны надо было понять, что представляет из себя этот высоченный французский генерал. Может ли он превратиться в национального лидера? Откуда это было знать в Центре! Только прямые контакты с Шарлем де Голлем могли позволить Агаянцу сделать правильные выводы об отношении лидера французского Сопротивления к американцам и англичанам и о том, каким тот видит пути борьбы с фашистской Германией. Было очень важно понять, не пойдет ли де Голль на сотрудничество с теми германскими кругами, которые предлагают, физически уничтожив Гитлера, объединить свои силы с США и Англией, а затем — всем вместе навалиться на СССР. Предстояло также понять, как представляет себе генерал послевоенное устройство Европы.

И, одновременно, была еще одна, чисто разведывательная миссия: выяснить, чем конкретно занимаются в Алжире разведки союзников. Эти задачи, поставленные Сталиным, были решены.

Агаянц смог глубоко развить контакт (вот он, профессиональный термин! — И. Л.) с де Голлем, провести с ним несколько встреч. Отношения сложились доверительные. Беседы продолжались долго. Познакомился Иван Агаянц и с ближайшими помощниками генерала — выслушал их оценки ситуации, узнал о планах. Выяснилось, что и американские, и английские спецслужбы к де Голлю и его сподвижникам относятся негативно, никакой веры в его комитет не проявляют.

Разобравшись в своем собеседнике, оценив его искренность, французский генерал прямо через Ивана Авалова поставил важнейший вопрос о визите в Москву и о переговорах со Сталиным. Де Голлю понравился посланец Москвы — культурен, блестяще образован, глубоко знаком с принципами внешней политики его страны. Возможно, понимая, с кем он ведет откровенные беседы, генерал хотел поскорее дать понять Москве свою готовность к сотрудничеству.

Агаянц сумел донести до Сталина: у СССР есть вероятные союзники во временно оккупированных гитлеровцами крупных странах Европы. Последующая встреча де Голля и советского руководителя была организована Агаянцем. Московский диалог Сталина и де Голля, к обоюдному удовлетворению сторон, состоялся в начале декабря 1944 года и продолжался гораздо дольше намеченного. Но это, как мы понимаем, будет несколько позже…

Информация из Алжира была учтена советской стороной как на Тегеранской конференции, чему де Голль был искренне рад, так и при выработке наших с французами послевоенных отношений.

По окончании Тегеранской конференции Агаянц снова отправился из Ирана в Алжир. На этот раз он встречался с Морисом Торезом. Руководитель коммунистов Франции поведал посланцу Москвы, как именно видится ему участие мощной тогда партии в том правительстве страны, которое будет сформировано после победы…

Отвлекусь немного от французской темы. Человек, взваливший на себя немыслимый объем работы, успевал проводить оперативные мероприятия не только в Иране, но и работал против немцев в нескольких странах Северной Африки и Ближнего Востока. Особенно важны были его командировки в Египет, Алжир, Ирак. Он наладил взаимоотношения и с иранскими курдами. В горных селениях «советник Авалов» появлялся в национальной одежде, в чалме, в разношенных старых башмаках. Разнообразие в методах работы поразительное! И понятно, скольких усилий, в том числе и физических, это стоило…

Постоянное напряжение сказалось на здоровье. Иван Иванович тяжело болел. Мучил, не отпускал подхваченный в Иране туберкулез. Но он продолжал работать. Болезнь терзала всю оставшуюся жизнь. После операции он долгие годы жил с одним легким. Но никто ни разу не слышал от него ни единой жалобы. Терпел. И может, и от этого он так сострадал другим, всегда приходя на помощь в ней нуждающимся.

Закончилась война, и теперь Агаянц назначается резидентом во Франции, куда переезжает в 1946-м с женой и тремя детьми. Поле деятельности для разведки широченное. Именно в хорошо знакомую разведчику французскую столицу зачастили на важные международные конференции делегации буквально со всего света. Заключались договоры — политические и экономические, а потому Париж оказался под пристальным наблюдением всех основных разведок.