Здесь обитают чудовища - Андрэ Нортон

– Я – Авалон.

Он снова замолчал, и Ник сделал вывод, что теперь его очередь представиться.

– Я – Николас Шоу. – Он назвался полным именем, чувствуя, что этого требуют обстоятельства.

Герольд слегка наклонил голову.

– Добро пожаловать, Николас Шоу, в страну Авалона, Тары, Броселианды и Карнака,[5]если на то будет твоя воля.

Итак, вот оно – ему предлагают сделку. Ник лихорадочно соображал: нельзя же отказываться сразу, он должен тянуть время и постараться узнать как можно больше. Однако он понимал, что вести подобную игру с этим незнакомцем будет крайне трудно.

– Эта страна не встречает добром пришедших в нее. – Ник старался подыскать такие слова, в ответ на которые Герольду пришлось бы сказать то, что Ник желал знать. – Передо мной вставали здесь опасности, что не ведомы людям моего мира.

Ник сам слегка удивился тому, какие слова произносит. Он точно пытался говорить на иностранном языке, однако слова принадлежали его родной речи – просто он никогда не стал бы так говорить в обычной беседе.

– Это земля чужестранцев. Те, кто примет эту землю, будут приняты ею, и им не будут грозить опасности, что ты видел.

– И каким же образом это происходит?

Авалон извлек из-под камзола маленькую шкатулку, которую со щелчком открыл. Она была круглой, а внутри лежало одно-единственное золотое яблоко

– точнее, почти все золотое, и слегка розоватое с одного бока. То ли от него, то ли от шкатулки исходил аромат, столь же соблазнительный, как и вид яблока.

– Вкуси, ибо оно принадлежит Авалону. Так Авалон войдет в тебя, и ты станешь его частью, равно как и он станет частью тебя. Приняв таким образом Авалон, ты сможешь получить все, что он тебе предложит.

– Мне говорили, – начал Ник осторожно, но с надеждой услышать хоть малую толику тех сведений, которые ему так хотелось получить, – что, принимая Авалон, человек расстается со своим прошлым, перестает быть тем, кем был ранее…

В выражении лица Герольда по-прежнему ничего не изменилось.

– Человек делает выбор, и всякий выбор изменяет человека. Так устроена жизнь, и никому не дано этого избегнуть. Если тебя страшит то, что Авалон имеет тебе предложить, ты делаешь свой выбор и должен ему следовать. Тех же, кто не желает стать частью этой земли, она отвергает, и не будет им на ней покоя.

– Так, значит, в Авалоне есть покой? – Ник постарался изобразить недоверие. – То, что я видел, говорит об обратном. Я видел, как люди попадали в плен к другим людям, я видел странников, что ни один уголок этой земли не могли назвать своим домом.

– Они по собственной воле отвергли Авалон, посему и Авалон их отвергает. У них нет корней, нет пристанища. И близится день, когда они поймут, что без корней и без пристанища они погибнут.

– Те, кто принадлежит Авалону, выступят против них? – быстро спросил Ник. Слова Герольда – угроза или предостережение?

– В том нет нужды. Авалон никому не враждебен, это место покоя и безопасности. Но к тем, кто остается вне его, приходят Тьма и Зло. Это случалось и раньше, когда Зло надвигалось на землю. Встречая Авалон и Тару, Броселианду и Карнак, оно в бессилии бьется о стены, которые не может сокрушить. Но страшные беды подстерегают тех, кто находится вне этих стен. Зло то прибывает, то убывает, подобно морскому приливу и отливу. Ныне – время прилива.

– Это ли Зло переносит подобных мне в Авалон?

– Не мне отвечать на такие вопросы, чужеземец. Прими Авалон, и ты поймешь.

– Я не могу принять решение сейчас, – уклонился Ник от прямого ответа.

Герольд опять склонил голову.

– Я понимаю – вам, людям, не дано умение четко мыслить, определенные решения даются вам с трудом. Я приду к тебе снова.

Он закрыл шкатулку, спрятал ее обратно под камзол и, повернувшись, пошел прочь своей легкой скользящей походкой так быстро, что не пустись Ник бегом, он неминуемо бы отстал. Однако он твердо вознамерился следовать за Герольдом, хотя бы недалеко. На сей раз тот пеший – без сомнения, Нику удастся за ним проследить…

Поглощенный этой единственной мыслью, Ник ринулся сквозь кусты, стремясь не потерять из виду сверкающий камзол. Одновременно он обдумывал то, что сказал Авалон. По всей видимости, тот назвал себя именем своей земли, словно он – ее официальный представитель и полностью себя с ней отождествляет. И угрожал ли он или просто сообщал, что некая огромная опасность нависла над теми, кто не находится под защитой Авалона?

Массовая миграция бродяг отчасти подтверждает его слова… И неудачные атаки летающих охотников также свидетельствуют о том, что Герольд и его город способны от них защититься. С другой стороны, англичане испытывают явный ужас перед его предложением, хотя Ник так до конца и не понял – почему?

Все это…

Ник замер – сияющее всеми цветами радуги пятно впереди тоже остановилось. Ник нырнул в кусты. Навстречу Герольду из подобного же укрытия выдвинулся человек, высоко занеся увенчанный тусклым металлическим крестом шест.

– Дьявол! – Неизвестный хотел было, как дубинкой, ударить Герольда по голове своим шестом. Но там, куда он целился, Авалона уже не было – он стоял в нескольких шагах в стороне. И снова его неожиданный противник, облаченный в изодранное, грязное платье коричневого цвета, с космами седых волос, с седой же, клочковатой бородой, попытался на него напасть. На сей раз Герольд вовсе исчез из виду.

– Стоять!

На Ника из-за спины пахнуло чем-то отвратительным, и что-то больно ткнуло его между лопаток, подкрепляя приказание. Спустя мгновение этот же голос прокричал что-то еще, чего Ник не разобрал.

Незадачливый противник Герольда в ярости, вызванной неудачей, по-прежнему метался там, где исчез Авалон, тыкал своим шестом в кусты и визгливо выкрикивал какие-то непонятные слова.

После второго окрика из-за спины Ника он наконец перестал сражаться с кустами и, прихрамывая, но, впрочем, довольно быстро заковылял к американцу.

Когда он остановился, опершись на шест, Ник понял, что он одет в монашескую рясу. На его угрюмом лице горели глаза фанатика.

– Встать!

Снова боль между лопатками. Ник поднялся, проклиная в душе и того, кто стоял за спиной, и собственную беспечность, из-за которой так глупо попался.

Монах сунулся носом чуть ли не ему в лицо. От его зловонного дыхания и запаха пропотевшей, заношенной одежды Ника замутило. Горящие глаза оглядели его с ног до головы.