Золотая Ветвь - Галина Львовна Романова

Хаук взглянул отцу в глаза. Несколько секунд продолжался безмолвный диалог, потом молодой орк спокойно ответил:

— Я излил в нее семя. Она знатного рода и достойна этого.

Хайя глухо застонала, впиваясь ногтями в ладони и падая лбом на шкуру. Перед глазами ее плясали звездочки. Ее Хаук изменил ей! И с кем? Со светловолосой ведьмой! Это она, Хайя аш-Шииба, должна была стать его женщиной!

— И после этого…

— После этого я ушел своей дорогой, чтобы не видеть ее до тех пор, пока не настанет пора решить, будет она жить и носить моего наследника или умрет, — сказал Хаук.

— Интересно, как ты собирался ее найти?

Это спросил Верховный Паладайн, но Хаук ответил правду:

— Я запомнил ее имя.

Лорд Гандивэр не выдержал и всплеснул руками. Никто не может знать имен Видящих — только они сами и их родители, если захотят помнить о том, что у них была такая дочь. Ни одна Видящая не станет доверять свое имя постороннему. Имя — часть души. Назвать имя — вручить свою душу.

— И только? Ты не договаривался с нею о том, чтобы встретиться позже?

— Нет.

— Ты лжешь, — спокойно констатировал Верховный Паладайн. — Иначе что она здесь делает?

Зрители вздрогнули. Кто-то ахнул, кто-то подался назад, а кто-то сделал шаг вперед, когда император махнул рукой, подавая кому-то сигнал, и двое орков за локти подтащили к его трону светловолосую девушку в грязном изодранном платье, с силой бросив ее на пол.

Лорд Гандивэр вздрогнул — он узнал Видящую Наместницы Ллиндарель и невольно подался назад, словно опасаясь, что волшебница наведет на него чары. Хайя, наоборот, придвинулась ближе. Глаза ее загорелись — она воочию увидела свою соперницу и мигом придумала ей сотню достоинств, которых была лишена сама. И плевать, что это эльфийка! Она осмелилась отбить у нее Хаука и уже этим заслужила ненависть. Зато генерал Эрдан аш-Гарбаж смотрел на пленницу с откровенным интересом — а что, если во чреве этой девчонки в самом деле уже проросло семя его сына? Как ему стоит поступить в этом случае?

— Ее изловили у дворхов. — Верховный Паладайн указал на пленницу. — Потом доставили в казармы для допроса, и она рассказала, что с нею произошло. Она сказала правду! А не то, что наплел нам ты!

Хаук невольно бросил взгляд на девушку. Та стояла на коленях, и два орка удерживали ее за локти, заставляя сгибаться. Она почувствовала его взгляд и подняла глаза…

Девушка дрожала от страха. С тех пор как ее вытащили от дворхов, она снова пребывала в постоянном страхе. Будущее рисовалось ей в самых мрачных красках. Она как наяву видела свою смерть под ножом шамана, и эта минута становилась все ближе и ближе. Когда ее поволокли сюда, она была уверена, что ее ведут на казнь. И когда ее швырнули к ногам императора, и она увидела шамана орков, ее пронзила дрожь. Вон он! Тот, кого она видела в видениях! Он здесь, и из этой пещеры она прямиком отправится ему под нож.

Но потом она увидела «своего» орка…

И вспомнила свой сон.

Снова пещера, и ее снова удерживают чужие руки. Но теперь она знает, кто это и кому грозит опасность. Девушка подалась вперед, не сводя глаз с орка. Он стоял удивительно прямо и, кажется, не чуял, что ему грозит опасность. Так же твердо он стоял и тогда, в палатке перед лицом Наместницы Ллиндарель — спокойный, уверенный в себе и… и беспомощный! Мысль об этом пронзила волшебницу с такой силой, что она даже вскрикнула.

— Ты знаешь эту ведьму? — спросил сидевший на каменном троне орк.

— Да, — кивнул тот.

— Кто она?

— Это шаманка. Я взял ее в заложницы, чтобы покинуть лагерь светловолосых, но через несколько дней отпустил ее.

— Ты нарочно провел ее через все посты, чтобы она шпионила для светловолосых, не так ли? — произнес Верховный Паладайн. — Она волшебница и могла передавать сведения на расстоянии. Ты хотел, чтобы наши тайны достались врагу?

— Нет, — спокойно ответил орк.

— Ты лжешь. Спросите у него, генерал, — кивнул император Эрдану аш-Гарбажу. — Вам сын не осмелится солгать!

— Ты действительно хотел, чтобы светловолосые узнали наши тайные ходы? — немедленно спросил тот.

— Нет.

— Тогда для чего ты оставил жизнь этой светловолосой? Из-за того глупого предсказания, которое она якобы подслушала в детстве? Или из-за того, что она слишком дорога тебе и ты не осмелился ее убить?

Пленницу пронзила дрожь. Вот уж этого она никак не ожидала!

— Я сказал то, что сказал, — повторил Хаук. — И не желаю больше отвечать. Если я виноват, скажите, в чем моя вина. Если не виновен, отпустите и верните оружие!

— В чем твоя вина? — прищурился Верховный Паладайн. — Ты несколько дней отсутствовал в войске, бросив своих подчиненных на произвол судьбы. Из-за тебя погиб город Лавош со всем населением. Более того, ты проявил недопустимую небрежность в отношении эльфийской ведьмы… Всего этого более чем достаточно для того, чтобы обвинить тебя в пособничестве светловолосым! И сейчас, перед лицом даже своего отца, ты продолжаешь упорствовать! Это, несомненно, доказывает твою вину!

Генерал аш-Гарбаж искоса посмотрел на Верховного Паладайна. Он чувствовал, что тот намерен избавиться от его сына. К сожалению, обвинения, выдвинутые против него, по законам орков считались достаточно серьезными. Уже одно то, что он сохранил жизнь эльфийской волшебнице, было преступлением. Правда, можно сказать, что он просто вспомнил о пророчестве — дескать, какая-то Видящая сама должна прийти к Золотой Ветви, и кто сказал, что эта девушка не та, о которой там говорится? А нужно ли Верховному Паладайну, чтобы волшебница враждебного народа обнаружила святыню? Может, как раз и надо уничтожать всех Видящих, чтобы одна из них не нашла случайно то, что скрывают?

— Итак, — Верховный Паладайн оглядел сидевших у его ног приближенных, — виновен ли бывший капитан Хаук аш-Гарбаж в преступлениях против своего народа?

Генерал аш-Гарбаж перевел дух. Хвала духам, ему не придется делать выбор, должен ли жить его сын. Но, с другой стороны, может быть, его голос был бы решающим?

— Он виновен! — первой вскочила с места Хайя. Ревность к светловолосой ведьме затмила у нее все прочие чувства.

— Виновен. — Вслед за нею встал и шаман.

— Виновен! Виновен! — Сидевшие возле них орки тоже поднялись.

Третий советник остался сидеть и пробурчал себе под нос:

— Вина несерьезна. Можно и простить!

Верховный Паладайн обернулся на другую сторону ковра, ожидая, чтобы высказались остальные.

— Виновен, — с кряхтеньем поднялся один из орков. Второй и третий остались сидеть. Четвертый вертел головой, не зная, на что решиться. Он колебался и посматривал на лорда Гандивэра, с которого явно решил брать пример.