Чужак - Исроэл-Иешуа Зингер

— Хватит, па! — крикнул он. — Не хочу пачкаться с больными и женщинами… Брр…

Когда отец увидел, что по-хорошему ему с Джорджи не совладать, он решил: пусть будет по-плохому.

— И не думай, бойеле[78], что я буду тебя содержать несколько лет! — закричал он. — Ради будущего доктора я бы все сделал, работал бы, как проклятый, но ради глупостей не стану!.. Не стану!..

Мистер Веврик думал, что так он возьмет верх, но парень не испугался. Джорджи пошел в гараж на углу и устроился мыть автомобили за несколько долларов в неделю. По вечерам он с рваным портфелем, полным книг, линеек и циркулей, широкими шагами шел в инженерную школу. Шел все в том же слишком коротком свитере, из рукавов которого вылезали его длинные руки, как будто бы он был не студент, а прежний Джорджи из паблик-скул[79]. В таком же виде он часом раньше гонял мяч с мальчишками и сломя голову бросался вперед на каждый пас.

Мистер Веврик понял, что все напрасно, и начал вдруг сильно интересоваться инженерным делом. Если раньше он глаз не спускал с красного дома напротив и подсчитывал женщин, чтобы узнать, сколько доктор Яффе зарабатывает в день, то теперь он совсем перестал смотреть на дом с зеленой дверью. Какой интерес был ему теперь в докторе Яффе, если он так и так видел, что из его Джорджи не выйдет никакого доктора. Наверное, не суждено ему было порадоваться сыну на старости лет. Он ведь хотел сделать из своего Джорджи доктора, чтобы тот стал и гордостью семьи, о которой можно было бы поговорить с людьми, и опорой для родителей на склоне лет, когда у него не будет уже сил работать с металлоломом. Бог свидетель, сколько он молился об этом. Но вышло не по молитве, а по воле Божьей. Человек предполагает, а Бог располагает. Нет, Бог не пожелал, чтобы мистер Веврик на старости лет дожил до родительских радостей за все годы тяжкого труда и нужды. Однако мистер Веврик знал: грешно роптать на Бога. Могло быть и хуже. В отличие от других отцов, он со своим сыном еще легко отделался.

Поэтому мистер Веврик и хотел быть в курсе инженерного дела, которым занялся его сын. Он часто видел, как Джорджи, сидя среди металлолома, что-то пишет, рисует и чертит на бумаге. Что он такое делает, мистер Веврик не знал. Всё рисует, замеряет, стирает и снова рисует, а посмотреть не на что. Но мистер Веврик понимал, что эта работа наверняка не совсем бессмысленна. И он стал выспрашивать у людей, которые приходили к нему, что они знают об инженерном деле, что это такое, зачем это нужно, где это нужно и, главное, можно ли на этом прилично зарабатывать.

— А мой Джорджи все рисует и рисует, — говорил он своим знакомым, — но что у него нарисуется, я пока не знаю.

Некоторые не одобряли этого рисования.

— Пока твой Джорджи нарисует птичку, он бычка съест, — предрекали они.

Другие не спешили отмахнуться от инженерного дела. Даст Бог, говорили они, Джорджи найдет приличный джаб[80]и будет зарабатывать больше, чем доктора. Намного больше… Только бы ему повезло попасть в хорошие руки…

Вот это и хотелось выяснить мистеру Веврику. В какие руки попадет его Джорджи? Он вдруг стал заводить с людьми беседы о строительстве мостов, о том, сколько такие мосты стоят и как их делают. Большие миллионы, которых, как сказывали, стоят эти мосты, немного развеяли его тревогу. По субботам, когда мистер Веврик не работал, он даже отправлялся к одному из мостов через Ист-Ривер и осматривал его со всех сторон. Они будто кипели, эти мосты, от движения и шума, прямо дрожали. Мистер Веврик не совсем понимал, какое отношение имеет все это тяжелое железо к тому, что его Джорджи рисует на листах бумаги, — ко всем этим черточкам, полосочкам и циферкам. Но он верил: если Джорджи говорит, что так строят мосты, значит, это правда. Вот уж кем-кем, а лгуном Джорджи не был никогда.

Присматриваясь к большим мостам, которые висели над рекой и втягивали в себя потоки автомобилей, грузовиков и поездов, мистер Веврик даже воодушевился от мысли, что его Джорджи когда-нибудь будет строить такие же. Чтобы строить такие мосты, думал мистер Веврик, нужно голову иметь на плечах, и, может быть, даже поумнее, чем для осмотра больных; нечего и говорить, здесь требуется больше сноровки, чем для того, чтобы вырвать кому-нибудь зуб.

Мистер Веврик стал высоко заноситься мыслями, даже слишком высоко. Быть может, Божий промысел как раз в том, что его сын отказался стать доктором и взялся за это дело. На все воля Божья. Ведь у него, у Джорджи, золотые руки, еще в детстве он мог запросто разобрать и собрать любую машину, любой механизм. Смотри-ка, не зря его к этому тянуло. Кто знает, до чего он может дойти с такими золотыми руками, когда хорошенько во все вникнет. Даст Бог, он еще будет большим человеком, этот Джорджи, столько мостов понастроит, что целое состояние наживет. Тогда-то мистер Веврик оставит свою сторку с металлоломом, поселится в богатом доме своего сына и станет радоваться жизни. Он будет плевать на всех, кто говорил ему, что строить мосты — занятие не для еврея. Он даже разговаривать не станет с отцами докторов и адвокатов. Что такое доктора и адвокаты по сравнению с инженером, который строит мосты за миллионы!..

Сын еще не закончил курса, а мистер Веврик в своей сторке уже говорил со своими кастомерс[81]о тех мостах, которые построит его Джорджи, и о миллионах, которые они будут стоить. Джорджи не должен водиться с кем попало на улице, потому что инженеру это не пристало. Мистер Веврик пробовал даже отвадить Джорджи от мытья карс[82]в гараже, ведь нельзя же такому человеку расхаживать повсюду в промасленном оверолс и мыть чужие карс за несколько пыльных долларов в неделю. Ему хотелось, чтобы Джорджи все время сидел за расчетами и книгами и вникал в инженерное дело. А все, что потребуется, он, его отец, ему даст. На последние доллары купит одежду и книги. Ничего страшного, пусть только Джорджи закончит курс и получит заказ на строительство моста — он все вернет, он воздаст своему отцу сторицей.

Но в последний год, как раз перед окончанием курса, Джорджи как-то раз вернулся в сторку, зашвырнул книги и циркули в угол, в кучу металлолома, окалины и мусора.

— Что случилось, Джорджи? — испуганно спросил отец.

— То hell with engineering[83], — выругался Джорджи, — все равно мне это ничего не даст. Тысячи инженеров ищут работу трэк-драйверс[84]. Зачем себя попусту гробить?..