За далью волн - Роберт Линн Асприн

«Принцесса! — крикнул Питер сдавленно. — Не убивай его, ради Сына Вдовы!» Девушка шумно выдохнула. Волшебные слова охладили ее разбушевавшуюся кровь. На миг она растерялась, потом тряхнула головой и, очнувшись, поняла, где она и кто перед ней. Словно освободившись от пут связавшего его по рукам и ногам заклинания, Питер бросился к Анлодде, схватил ее за руку, оттащил от барда. Их спас полумрак, царивший в зале, и то, что юты были все еще пьяны вдребезги. Многие так до сих пор и не проснулись, а те, что проснулись, протирали глаза, не понимая, что происходит.

Питер погнал Анлодду и Корса Канта к двери, где их в нетерпении поджидали Кей и Бедевир, плечом толкнул тяжелую створку.

Выбежав из зала, они помчались по внутреннему двору. Юты не выбежали за ними сразу же, и потому не заметили, где скрылись злоумышленники.

«Принцесса? Принцесса Анлодда?» — Питер схватил Анлодду за руку, принудил остановиться.

— Где? — выкрикнул он, тяжело дыша. «Откуда у меня взялось это слово — „принцесса“. Где я его взял?» — вот что хотел спросить Питер.

— В тюрьме! — как бы отвечая на его вопрос, выкрикнула Анлодда, тяжело дыша. — Там наверняка держат моего отца. Вместе с теми защитниками Харлека, что еще живы! — Она резко свернула влево, к пристроенному крылу, нырнула под арку. Промчалась по проходу, развернулась и наткнулась на запертую дверь. Кей и Бедивир догнали девушку, принялись вместе толкать дверь. Наконец под их общими усилиями дверь поддалась и открылась.

За дверью оказалось помещение явно более древнее, чем остальные постройки в крепости. Тут римским даже не пахло — стены были сложены без строительного раствора, неоштукатурены. Ни мозаики, ни красок — голые камни.

— Разве юты могли оставить хоть кого-то в живых? — с сомнением в голосе проговорил Питер.

— Конечно, — кивнул Кей. — За них могут дать выкуп, который не сравнится со всеми сокровищами, что юты найдут в крепости. Ведь у каждого из пленников есть семья, а каждая семья готова дорого заплатить за возвращение домой отца, сына или брата.

Посредине комнаты чернела дыра. Вниз, в непроницаемый мрак, уводили ступени — каменная лестница без перил.

Анлодда сунула за пояс отобранный у убитого юта топорик и вприпрыжку побежала вниз по ступеням. Обернувшись на бегу, она крикнула остальным:

— Идите за мной, если только не желаете остаться и беседовать об Аристотеле со всеми ютами на свете! А я не сомневаюсь — сейчас они обшаривают дворец, комнату за комнатой, в поисках злодеев!

Корс Кант, прыгая через пять ступенек, последовал за Анлоддой. Она бежала быстро, бард с трудом различал впереди ее силуэт. Через некоторое время ступени стали уже. Бард задевал плечом стену. Он поскользнулся, сильно наклонился влево, но удержал равновесие и дальше пошел медленнее и осторожнее.

Чья-то рука легла на его плечо.

— Потише, парень, — прошептал Кей. — Мы же не знаем, куда она нас ведет и что там внизу.

— Там внизу… Анлодда, — выдохнул Корс Кант.

— Ну и много будет проку, если ты кувыркнешься через голову! Ступай осторожнее, тут все такое древнее — того и гляди рассыплется!

Корс Кант прижался боком к холодной шершавой стене и пошел дальше, представляя себя Орфеем, спускающимся в подземное царство. Мерзкий запах ударил ему в ноздри — запах затхлости и гниения. Плакала какая-то женщина — но не Анлодда.

Бард сделал следующий шаг и наступил на чудовищно огромную крысу. Крыса взвизгнула и куснула его за лодыжку. Корс Кант закрыл рот ладонью, чтобы не крикнуть. Крыса выскользнула из-под его подошвы, а нога Корса Канта повисла над бездной. В страхе юноша попытался схватить за руку Кея, но промахнулся, соскользнул со ступеньки, пребольно оцарапав ногу, и полетел кувырком.

Крик Анлодды: «Корс!» был последним, что он услышал.

Корс Кант очнулся и открыл глаза. Он лежал на груде гниющего тряпья, не помня и не понимая, как здесь оказался. Голова кружилась. Он осознавал, что прошло какое-то время. Он лежал, не шевелясь, и ждал, что вспомнит, что случилось. Как он оказался здесь, в этой промозглой темнице? И вообще — кто он такой?

Как только он задал себе этот вопрос, явился ответ:

«Корс Кант, бард, Харлек, юты!» Но в следующее мгновение у него дико заболела голова, будто череп ему раскроили.

Боль пульсировала, юноше казалось, что в следующее мгновение он умрет, но прошло какое-то время, и боль мало-помалу отступила. Он сжал голову в ладонях, тяжело дыша.

Отдышавшись, Корс Кант попытался сесть. Спина его заскользила по холодному влажному камню. Он молчал и слушал, как его учил Мирддин: шуршание крыс в углу, жужжание мухи. Стук собственного сердца. Он был тут совсем один, и это было страшно.

Нога затекла. Как она говорила? «Выстроен на руинах, которые еще древнее, чем сама крепость?» Корс Кант поежился от мертвящего холода, протянул руку и нащупал в нарукавном кармане коробочку с углями и огарок свечи.

«Но где же Анлодда, Ланселот, Кей? Почему они не идут мне на помощь?» Странный ответ заставил юношу содрогнуться: «Потому что не могут. Потому что нет другого пути вниз, кроме того, которым сюда угодил я».

Дрожь не отпускала барда, однако он все же ухитрился выбить искру и зажечь огарок свечи. Как только свечка загорелась, он осмотрел темницу. В комнатушке когда-то был сводчатый потолок, но теперь своды обрушились. Стены прятались во мраке, и Корс Кант не мог разглядеть ведущей в подземелье лестницы. Он попытался встать, но боль ударила с новой силой, и юноша снова повалился на груду тряпья. Вдобавок у него сильно заболела спина. Боль была противная, напоминала диссонирующий аккорд.

«Моя арфа!» Она сорвалась с шеи Корса Канта при падении и теперь лежала у противоположной стены, словно напуганная птичка. Корс Кант вытянул руку, но до арфы не дотянулся. Он наклонился, застонал от боли, но все же ухитрился схватить любимый инструмент.

Прижав арфу к груди, он поднес свечу поближе к ней. Вроде бы инструмент не пострадал, вот только одна струна порвалась. Корс Кант потрогал остальные струны. Не мешало их подтянуть, но они хотя бы остались целы.

Тяжело дыша, юноша осмотрел себя и свои раны. На голени он обнаружил глубокую ссадину, но сумел бы ступить на ногу, если бы так дико не болела спина. Юноша облизнул ладонь и стер со ссадины грязь, насколько смог.

Медленно, осторожно он поднялся на ноги. Каждый вдох доставлял ему мучительную боль. Казалось, будто за спину его кусает голодный волк. Он не мог повернуть туловище ни в одну, ни в другую сторону. Но если он держался, вытянувшись по струнке, словно римский воин, то мог шевелить ногами, хотя и очень медленно.

В комнатушке он обнаружил единственную дверь, и она была чуть-чуть приоткрыта. Добравшись до нее. Корс Кант открыл ее шире, и это отозвалось новым спазмом боли в спине. Юноша шагнул за порог, а спина и нога спорили меж собой, кто из них болит сильнее.