Мессия очищает диск - Генри Лайон Олди

Впрочем, как выяснилось, Лань Даосин тоже неплохо разбирался в канцелярских порядках и успел заранее подготовиться.

Бао искренне надеялся, что теперь они без особых помех доберутся до Владыки, но что-то мешало ему целиком отдаться этой надежде.

В провожатые им выделили того самого похожего на медведя черта-лоча с шипастой башкой, который сидел за крайним столом в приказе тигроглавого.

– Ну вот, чуть что, так сразу Ли Иньбу! – сердито проворчал черт, но тем не менее, обреченно махнув мохнатой лапой, отправился выполнять распоряжение своего начальника.

Бао, Лань Даосин и немного присмиревшие души последовали за хмурым провожатым; и судья Бао наконец смог вздохнуть чуть свободнее и попытаться осмотреться.

А посмотреть было на что.

Поначалу они шли коридором, из которого через многочисленные широкие проемы без дверей можно было видеть целый ряд комнат, весьма напоминавших ту, где они только что побывали: адская канцелярия Фэньду оказалась обширной, со множеством палат и приказов, так что теперь судье Бао оставалось только удивляться не тому, почему весь этот сложнейший бюрократический механизм разладился, а тому, почему этого не произошло раньше?!

– …И убеди уважаемого Чжуаньлунь-вана[39]крутить колесо помедленнее – и так с жалобами справляться не успеваем! – донеслось до ушей судьи из последней палаты, когда они проходили мимо.

А потом канцелярия кончилась и начался какой-то жуткий лабиринт, из которого дорога выныривала, прижимаясь к отвесной скале; по левую руку зияла бездонная пропасть, на дне ее что-то шипело, полыхало, подыхало и лязгало – но дорога вновь ныряла в сплетения темных тоннелей, и лишь неожиданные вспышки высвечивали корчащуюся обнаженную фигуру, сквозь которую медленно прорастало ветвистое дерево, или женщину, сладострастно стонущую под огромным драконом с горящими глазами (глаза, кстати, горели у обоих), или вообще что-то невообразимое: мешанину шевелящихся в густой черной крови-смоле отрубленных рук, ног, голов, внутренних органов…

– Какая селезенка! – восхищенно пробормотал даос, но судья Бао не разделил его радости.

Потом все снова поглощала тьма, и притихшие путники шли дальше.

Наконец под ноги легла аккуратная желтая брусчатка. На объявившихся по бокам стенах появилась тонкая резьба, вскоре сменившаяся искусно выполненными прямо на кирпиче цветными картинами, изображавшими то Небо Тридцати Трех Подвижников и рай Будды Амитабхи, то, наоборот, муки Преисподней, урывки которых путники имели «счастье» только что лицезреть воочию.

– Мы уже в Пятом аду, – шепнул на ходу даос судье Бао. – Скоро дворец Сэньло. Теперь молчи и делай то, что я скажу.

Выездной следователь неторопливо кивнул, что, видимо, вполне удовлетворило его друга Ланя.

Еще один поворот – и перед путниками возникли огромные ворота из слоновой кости, украшенные золочеными барельефами. Судья невольно вздрогнул и поспешно дернул за рукав Железную Шапку, дабы привлечь внимание друга. Но это оказалось излишним: маг и так уже увидел то, на что хотел обратить его внимание судья.

На левой створке ворот был изображен оскалившийся зеленоглазый тигр, а на правой – огненноязыкий дракон.

Судье были хорошо знакомы оба изображения: они почти в точности повторяли те самые трупные пятна, которые и привели его сюда.

– Пришли! – громко возвестил проводник Ли Иньбу. – Это вход во дворец Сэньло владыки Янь-вана.

И, подойдя к воротам, черт-лоча громко постучал.

Открыли черту далеко не сразу. Поначалу он долго препирался с привратником, открывшим зарешеченный глазок и допытывавшимся: кто явился и зачем? Наконец Ли Иньбу удалось-таки убедить привратника в важности своего визита, но ворот последний так и не открыл, а отворил небольшую боковую калитку, столь искусно замаскированную, что обнаружить ее было практически невозможно.

– Как же, – злорадно буркнула певичка, косясь на черта-лоча, – разогнались… Яньло, открывай, медведь пришел!

Ли Иньбу побагровел рогами, но сделал вид, что не расслышал.

А судья Бао прикинул, что потайных ходов вроде калитки здесь должно быть еще немало.

Привратник был с головы до ног закутан в бесформенное лиловое покрывало, так что рассмотреть его толком не удалось, не считая зловещего вида алебарды в чешуйчатых руках.

– Говорят, лик его столь ужасен, что он вынужден прятать его от посетителей и откроет себя лишь в случае, если во дворец будут ломиться враги из иных миров – тогда увидевшие его падут замертво, – прошептал Лань Даосин на ухо судье.

Выездной следователь кивнул, подумав про себя: «Интересно, какие такие враги способны напасть на дворец Владыки Преисподней?!»

– А почему ты сегодня один на часах стоишь? – поинтересовался черт-лоча у привратника, прежде чем вести всех дальше. – Где же духи-хранители ворот? Опять приношений перебрали?!

– Очередные неприятности в Седьмом аду, – глухо прозвучал из-под одежд голос привратника. – Вот и пришлось Владыке отправить духов туда – больше никого под рукой не оказалось.

Ли Иньбу понимающе прицокнул языком – язык оказался знатный, вроде доброй лопаты, – и повел всех в глубь дворца.

Довольно долго они двигались по темным коридорам, проходили через какие-то огромные палаты, своды которых терялись в вышине; время от времени слышались лязг и скрежет чудовищных механизмов, отдаленные голоса, перекличка стражи… Судье Бао уже начало казаться, что дворец Сэньло чуть ли не больше всей остальной Преисподней, вместе взятой (хотя всей Преисподней он еще не видел и искренне надеялся, что не увидит!); время остановилось и улеглось в углу, свернувшись калачиком, остались только мерно отсчитываемые шаги, гулкие коридоры, бесчисленные повороты, залы, которым не было конца…

«Уж не сбился ли с пути наш провожатый?» – нервно подумал выездной следователь. И почти сразу же, свернув в очередной раз, вся процессия остановилась перед высокими лакированными дверями красного дерева.

– Приемная великого Янь-вана! – торжественно объявил Ли Иньбу. – Входите и преисполнитесь благоговения!

Распахнув дверь перед оторопевшими живыми и мертвыми, черт-лоча поспешно отступил назад.

Воин в залатанном доспехе выразительно посмотрел на провожатого и не торопясь первым шагнул в приемную.

Остальные последовали за ним.

Это оказалась длинная пустая зала с полом, покрытым навощенным паркетом все того же красного дерева; стены были завешаны шелковыми свитками с искусными изображениями «гор и вод», а также бамбуковых рощ и одиноких пагод. А в дальнем конце залы, имевшей не менее пятнадцати чжанов в длину и до трех чжанов в ширину, по обе стороны еще одной двери располагались два стола: слева – поменьше, справа – побольше.