Заманчивые обещания - Сьюзен Симмонс

Элламей выпрямила и без того прямую, как жердь, спину.

— Конечно же, помню.

Ида взяла руку Шайлер в свои ладони и постучала по ней кончиком указательного пальца:

— Вы ведь не забыли о своем обещании, мисс Грант?

Шайлер замялась:

— О своем обещании?

Доверительным шепотом женщина пояснила:

— Поделиться со мной рецептом салата из лобстера.

— Ах да, конечно. — Шайлер открыла сумочку. — Миссис Данверз любезно написала его для вас.

— Спасибо! — воскликнула Ида Фрик, накинувшись на листок с рецептом, как голодная птица на червяка. — У меня просто нет слов.

Трейс положил на стол блестящую подарочную коробку.

— Я решил, что немного шоколада может доставить вам удовольствие.

Глаза Иды загорелись интересом.

— Как это мило. Такая забота с вашей стороны. — Она приняла подарок за обеих сестер. — Элламей, скажи нашим гостям, чтобы они чувствовали себя как дома.

— Сюда, пожалуйста, — указала высокая и тощая мисс Фрик.

— Я присоединюсь к вам через несколько минут. — Ида взмахнула руками и, быстро миновав длинный коридор, вошла в дверь помещения, которое, похоже, было кухней.

— Какой прелестный дом, мисс Фрик, — сказала Шайлер, когда, войдя в большую гостиную, они вдруг очутились в мире, где время, казалось, остановилось.

Красочный, пестрящий узорами ковер на полу, богато изукрашенная громоздкая мебель, безделушки, беспорядочно расставленные по всей комнате, кружевные салфеточки — все эти вещи принадлежали ушедшей эпохе.

— Спасибо, мисс Грант. Мы с Идой прожили в этом доме всю нашу жизнь. Собственно говоря, мы обе родились в угловой спальне на верхнем этаже, — сообщила она, присаживаясь на покрытый темно-бордовым бархатом диван со стеганой спинкой и такими же подушечками. — «Маленькая Лощина» раньше была летней дачей нашей семьи. — Помолчав, она прибавила: — Шесть наверху и шесть внизу.

— Шесть?..

— На каждом этаже по шесть комнат, — пояснила женщина. — Во время обвала на фондовой бирже в 1929 году и последовавшей за ним Великой депрессии от нас, Фриков, удача отвернулась, впрочем, как и от многих других семей на том этапе американской истории. — Она указала на пару слегка обветшавших стульев с прямыми спинками в стиле эпохи королевы Анны. — Пожалуйста, садитесь, устраивайтесь поудобнее.

Если сесть гости и смогли, то устроиться на этих стульях с комфортом было едва ли возможно.

Элламей Фрик продолжала рассказывать:

— Дедушка тогда потерял все свои деньги. До последнего цента. Он так и не оправился от этого. Бабушка, естественно, тоже, особенно после того, как он пустил себе пулю в лоб.

— Мы были здесь очень счастливы, — вставила Ида, к этому времени уже присоединившаяся к ним. — Однако меня всегда удивляла одна вещь. Почему наш дом называется «Маленькая Лощина»? — сказала она, по-совиному хлопая глазами за стеклами очков. — Мы ведь живем не в сельской местности. Наш дом стоит фактически посреди города.

— Не думаю, чтобы в те дни здесь был город, — заметила Элламей.

На Иду Фрик снизошло озарение.

— Господи Боже мой! И почему мне раньше не приходило это в голову? Это город сам вырос вокруг «Маленькой Лощины», не так ли?

Выглянув в окно, Шайлер произнесла:

— Я вижу, у вас прекрасный цветочный сад.

— Вы увлекаетесь садоводством, мисс Грант? — спросила Элламей, когда они уже сидели за столом и пили чай с кексом.

— Я люблю живые цветы, — с воодушевлением ответила Шайлер. — К сожалению, у меня никогда не было времени и возможности разводить их.

Ида Фрик кивнула с видом знатока и водрузила свою чашку с блюдцем и тарелку с кусочком кекса на колени.

— Понимаю, вы же живете в Париже.

— Да. У меня там квартира, и поэтому все мои цветы растут в ящиках на подоконнике.

Сестры сгорали от любопытства.

— А как вы проводите время? — спросила одна.

— Так же, как большинство людей. Работа. Общение с друзьями. Еще у меня две кошки.

Казалось, Иду Фрик ошеломило известие о том, что Шайлер работает.

— Вы работаете?

— Да. Я консультант в Лувре.

Элламей Фрик поставила свою чашку на столик в стиле рококо и придвинулась к Шайлер. На ее бледных щеках зарделись два красных пятна.

— Лувр, — повторила она почти благоговейно.

Шайлер отложила вилку в сторону.

— Я изучаю историю права собственности и точного происхождения картин, которые пропали или были украдены во время Второй мировой войны.

— До чего увлекательно! — воскликнула Ида Фрик, хотя она явно мало что поняла из слов Шайлер.

Зато светло-серые глаза Элламей Фрик загорелись неподдельным интересом.

— Я хотела изучать живопись, когда была моложе, — выпалила она. — Мечтала поехать в Париж и бродить по набережной вдоль Сены с холстом и красками.

— У сестры талант, — провозгласила Ида и потянулась за еще одним куском торта с кокосовым кремом.

Элламей грустно вздохнула:

— По правде говоря, очень небольшой.

— У меня самой нет способностей к живописи, — призналась Шайлер, — но зато я очень точно распознаю талант в других людях.

— У нас в доме есть несколько картин, которые, возможно, покажутся вам интересными, — предположила Элламей Фрик. — Конечно, не великие мастера, но несколько чудных художников Гудзонской школы.

Шайлер живо поинтересовалась:

— А чьи картины у вас есть?

— Дайте-ка вспомнить… небольшое полотно кисти Фредерика Черча, Томас Коул и Джервис Макенти.

— Нам пришлось продать пару картин и серебряный чайный сервиз в прошлом году, — вставила Ида. — Но сейчас, получив от Коры в наследство этот щедрый дар, мы можем отказаться от продажи картин и матушкиного серебра.

Краска разлилась по лицу, ушам и шее Элламей Фрик.

— Мисс Грант и мистеру Баллинджеру вовсе не интересно слушать про матушкино серебро, сестра. — Она неловко откашлялась. — Похоже, нам нужен еще кипяток. В этот раз, Ида, на кухню пойду я.

— Я помогу вам, — вызвалась Шайлер.

— … ходят слухи, что в каждую годовщину своей смерти она бродит по тропинке вдоль берега реки в поисках своей утраченной любви, — с преувеличенным драматизмом вещала Ида Фрик, когда Шайлер и Элламей вернулись в гостиную.

— Извините нас, — улыбнулась Шайлер. — Боюсь, мы увлеклись обсуждением картин и художественных школ. — Она замялась и добавила: — Время пролетело просто незаметно. Вот свежий чай.