Рояль под елкой - Алиса Лунина

Лера пойдет другим путем. Лучше просчитать взаимовыгодные отношения, где каждый участник получит свой бонус и вознаграждение, чем платить в одиночку за чьи-то идеалистические представления о любви.

Кстати, Ева как-то предприняла довольно неуклюжую попытку устроить личную жизнь. Рискнула поверить в то, что и ей доступно нормальное женское счастье, без жертвенной самоотдачи и надрывающих душу чувств. Даже привела домой, знакомиться с Лерой, довольно смешного мужчину. Надеждой на счастье оказался товарищ лет пятидесяти. Плешивый и какой-то поношенный. Вел себя, правда, очень прилично, хвалил бабушкины пироги и усиленно интересовался Лериной учебой. Уходя, взглянул как-то умоляюще-жалко, мол, возьмите меня в семью, я хороший.

— Ну что? — спросила Ева. — Как он тебе?

Лера угадала в голосе матери волнение.

— Плешивый какой-то.

— Но зато очень хороший человек. И специалист по искусству эпохи Возрождения!

— Очень может быть, — перебила Лера. — В конце концов, что ему еще остается с такой-то плешью?

Она обняла Еву и снисходительно сказала:

— Мать, не позорься! Приличного нет, но и такого не надо.

И все, больше хорошего человека и специалиста по эпохе Возрождения Ева домой не приводила. И вообще тема устройства ее личной жизни ни разу не поднималась. Лера была довольна. Планета Лера не предполагала спутников.

Но теперь, когда она повзрослела и научилась обходиться без матери, вспоминая того плешивого положительного дядьку, чувствует что-то вроде угрызения совести. Может, надо было разрешить им попробовать? Дать им шанс? Кто знает… Вряд ли что-то получилось бы. Наплевал бы этот специалист по искусству ее Еве в душу и свалил куда подальше, оставив женщину с душевной травмой.

…Ева-Ева, идеалистка несчастная, взрослая ведь тетенька, а все ждешь чего-то и надеешься на чудо. Не надейся, не унижай себя ожиданием. Не смотри на телефон, Ева, не надо.

Лера вздохнула. Господи, как бы до нее донести мысль, что отец не собирается ей звонить?

* * *

— Лера, — Ева начала осторожно подступаться к разговору, который ее очень волновал. — Ты собираешься встречаться с отцом?

— Разумеется. Почему бы и нет? В конце концов, семь лет не виделись. Даже интересно, — Лера усмехнулась. — Как в кино. А то еще, знаешь, можно пошутить. Например, так: я с ним знакомлюсь, но не говорю, что я его дочь, сто к одному, не узнает — столько не виделись. В общем, туда-сюда, он на меня западает! Мы балансируем на грани, но в самый последний момент я ему говорю, предотвращая инцест: «Обломитесь, папаша! Я ваша дочь! Вам урок: надо было серьезнее относиться к воспитанию детей!»

— Прекрати! — Ева вспыхнула. — Гадость какая! Твой юмор меня иногда шокирует.

Лера пожала плечами. По ее мнению, проблема Евы заключалась в отсутствии чувства юмора.

— Мне бы хотелось поговорить об этом серьезно.

Вот именно, Ева, ты слишком серьезно ко всему относишься.

Ева молчала, тщательно подбирая слова; она боялась травмировать дочь.

— Мне не совсем нравится твое отношение к отцу.

Лера уставилась на мать с удивлением: а каким оно может быть, учитывая обстоятельства?

— Ты как будто обижена на него…

— Я не как будто, а действительно обижена на него.

— Но он ни в чем перед тобой не виноват!

— Неужели? Ну конечно, он ни в чем не виноват! Просто так сложились обстоятельства! Ваша с бабушкой любимая фраза! Отмазка для провинившихся. Вы готовы простить всех скопом, даже не вдаваясь в детали.

— И в чем, по-твоему, его вина? Что такого он сделал, чтобы заслужить подобное отношение?

— Скорее не сделал! — хмыкнула Лера. — А впрочем, это неважно. Передо мной он не виноват. Видишь ли, я не столь сложно организованное существо, чтобы мне можно было нанести душевную травму, лишив меня такой малости, как любящий папочка. Все нормально, ну безотцовщина — и что? Это обстоятельство я пережила в свое время и отравлять себе жизнь не стала. Так что дело вообще не во мне, как ты не понимаешь!

Я не могу ему простить тебя. И это, пардон, мое право. Я действительно считаю, что он мог бы отнестись к тебе, гм… хм… подберу фразу из твоего лексикона… более порядочно!

Ева в отчаянии заломила руки, так что пальцы хрустнули. Не надо ей такого сочувствия и любви! Более всего на свете она хочет, чтобы у Леры с отцом были хорошие отношения, а при таком подходе разве это возможно?

— Послушай меня, девочка, — Ева постаралась говорить спокойно, — ты еще очень молода и в силу возраста не понимаешь многих вещей!

— Да ну? — захихикала Лера. — Чего, например? Что мой отец всегда был слабохарактерной размазней и не устоял, когда его поманили пальцем?

— Может, это была любовь? — вздохнула Ева.

— Мать, я тебя умоляю, не смеши мои ботинки! Любовь!

Лера потянулась за сигаретами, задымила.

— Что за привычка курить в комнате? — не выдержала Ева.

— Из разряда дурных. Каждый человек имеет свои дурные привычки. И на солнце бывают пятна! Ты, например, склонна видеть во всех только хорошее. Сразу авансом — исключительно хорошее. И с моей точки зрения, это очень опасная дурная привычка. Курила бы ты лучше в комнате, что ли.

— Ты злая.

— Ага, — кивнула Лера, — я знаю. Так вот — то была не любовь, позволь мне судить об этом. Спиши на юношеский максимализм и дерзость суждений. Просто жила-была семья: мама-папа-дочка. Обычная, в общем, семья. Ну со своими, конечно, тараканами: папа — супер-пупер музыкант, и мама старше папы на пятнадцать лет, но дело-то не в этом. Жили ведь, любили друг друга, по крайней мере, друг о друге заботились. И вот на тебе: нарисовалась другая женщина — ничего особенного … Нет, если бы это была Клеопатра или там богиня Гера, я бы могла понять, но это была обычная женщина, какая-то там тетя-массажист, блондиночка с длинным лицом, короче говоря, псевдороковая женщина. Что и обидно. И эта тетя-массажист увела пианиста, как телка, в свое стойло. Как-то странно даже: культурный мужчина, так одарен в музыке, а в женщинах совсем не разбирается.

— Лера, перестань! — Ева прикрикнула, что случалось отнюдь не часто. — Нет у нас права судить и навешивать ярлыки! Откуда тебе знать о том, что она за женщина!

— От верблюда! Мне достаточно было видеть, как она поступила с папашей при разводе! Ведь он все отдал этой твари, а мы?

Ева покачала головой (мол, не о том ты, дочь, думаешь, отдал и отдал), а вслух произнесла:

— Тебе ли жаловаться? Он для нас никогда денег не жалел. И квартиру купил, и машину тебе подарил, на что обижаться?

— Откупился, можно сказать!

— Ну зачем же так? Почему не посмотреть на это с иной точки зрения? Искренне заботится о тебе, любит.