Корона желаний - Рошани Чокши

Я напряглась, чувствуя угрозу. А затем свернувшийся на шее Владыки золотой мангуст вдруг зевнул, и из пасти его вывалился опал. Викрам рядом со мной шумно выдохнул. Я покосилась на него, но он не отрывал глаз от мангуста.

Повелительница Каувери улыбнулась. На ней было сари из бурных потоков воды, а в замысловатых косах струились мелкие ручьи, мерцали камешки и копошились крошечные – не больше ногтя – черепашки и крокодильчики.

Обычно бессмертные создания не выдавали своих изъянов и слабостей, но от Каувери исходило какое-то беспокойство… некая тревожная энергия, будто она ждала беды.

– Добро пожаловать, участники. – Повелительница радушно взмахнула рукой. – Просим к столу.

Едва мы сели, стол наполнился яствами. Я с подозрением огляделась. Тут был и ароматный бириани[15] с шафрановым рисом, и белые, как лунный камень, вареные яйца, залитые густым карри, и яблочные и мятные чатни[16] в стеклянных чашах, и шарики гулаб джамуна в кардамоновом сиропе, и ярко-оранжевые завитки джалеби[17], похожие на золотые браслеты.

Кубера смотрел на нас, и глаза его распахивались все шире. Он внимательно наблюдал, как мы тянемся к наану, делим его и окунаем в миску с карри. Нельзя было выказывать неуважение. В миг, когда лепешка оказалась у меня во рту, Кубера спрыгнул с трона:

– Наконец-то! Наша еда коснулась ваших губ! Теперь, когда любезности между гостями и хозяевами позади, можно и поговорить. Вы заинтересовали нас обоих. Мы аж на тронах усидеть не могли! Когда я узнал, что вы двое…

– Терпение, любовь моя, – предостерегла его Каувери.

Мы с Викрамом переглянулись. В каком это смысле мы их заинтересовали? От нервного напряжения руки затряслись.

В день побега из Уджиджайна я чувствовала влияние некой потусторонней силы. Она жаждала нас. Но, возможно, нас притягивало не Иномирье, а сам Кубера. Зачем? И каждого ли участника он так страстно стремился заполучить или мы нужны ему для какой-то конкретной цели?

Кубера спустился с возвышения и обошел нас, будто торговец, осматривающий свой товар. Затем потянулся к моей руке, и я подала ее так изящно, как только сумела.

Кубера одобрительно заквохтал, выпустил мою ладонь и склонился к Викраму:

– Ах, какие у вас обоих жаждущие сердца! Восхитительно. Уверен, вы станете отличными рассказчиками. И, несомненно, королем и королевой. Впрочем, это уже зависит от того, кому из вас будет позволено уйти. Теперь вы, верно, гадаете, означают ли мои слова, что один из вас умрет. Вовсе нет! Он или она может остаться здесь навсегда и стать моим новым троном. От этого, – Владыка оглянулся на свой золотой трон, который сильно напоминал человека на четвереньках, – у меня поясницу ломит, и его бесконечные стоны уже набили оскомину. Другой вариант, конечно, смерть. И нет. Выигранное желание нельзя использовать, чтобы даровать другому участнику свободу.

Я изо всех сил старалась ничем не выдать потрясения. Я знала, что в приглашении говорилось только о пропуске на двоих, но, как и Викрам, предположила, будто победа в Турнире гарантирует нам выход. Мы ошиблись.

– А обоим нам никак не уйти? – спросил Викрам.

– Может, и уйти. Я не знаю! Я выдумываю правила на ходу. – Кубера ухмыльнулся.

Каувери тоже покинула трон и присоединилась к мужу в центре зала. Куда бы она ни ступала – по полу рассыпались золотые монеты.

– Возвращаясь к игре – они ведь явились сюда за исполнением желаний.

Глаза Куберы загорелись.

– Ах! Да! Условия. Прошу прощения. – Он рассмеялся. – Вы в царстве желаний и сокровищ. И я хочу увидеть, что считаете сокровищем лично вы. Два испытания. Одна жертва. Итого три пункта. Потому что три – отличное число. Изысканно простое, как и почти все, что ведет к величайшему счастью и величайшему разочарованию.

– Мы соревнуемся с другими участниками?

– Нет. Все здесь жаждут невозможного по разным причинам. Потому и испытания разные. Выиграть желание может каждый. Или никто. Что есть, то есть.

– Владыка, – осторожно начала я, – вы упомянули жертву. Что это должно быть?

– Ничего телесного или материального, никаких животных или людей.

– То есть он еще не определился, – улыбнулась Каувери.

– А подробности наших испытаний? – подал голос Викрам. – Сколько времени…

– Время? – Кубера захохотал. – В Алаке время приходит и уходит, когда ему вздумается, а уж на исходе века и вовсе радостно скачет туда-сюда. На Турнире желаний истории могут обрести новую жизнь или иной смысл. – От его улыбки по коже пробежал холодок. – Чтобы отслеживать время на Турнире, мы одолжили луну. Сегодня новолуние, а когда наступит следующее – значит время вышло!

Месяц. Нам выделили месяц на два испытания и жертву. Немного, но если время в Алаке течет иначе, вероятно, даже это можно обернуть на пользу.

– А сколько пройдет в человеческом мире? – спросил Викрам.

Я об этом и не подумала. И теперь не могла представить, как выйду отсюда победительницей, только чтобы вернуться на руины прежних времен, давно минувших и позабывших нас.

– Умный принц, – засмеялся Кубера. – Всего лишь месяц вашей быстротечной человеческой жизни.

– Владыка, как мы… что именно ждет нас на испытаниях? – спросила я. – Придется сражаться? Решать загадки?

– Вы жаждете обогатиться желаниями. А как достигают богатства? Вспарывая глотки и срезая тяжелые кошельки хвастливых купцов? Распространяя доброту как чуму и собирая улыбки вместо монет? Что кому ценнее? Делайте что хотите.

Ответ ничем не помог. Кто будет нас судить? Каждое слово Куберы лишь добавляло загадок. Так же я чувствовала себя со Скандой, когда он опутывал меня очередной ложью. Заключая сделки с братом, я должна была точно знать, чего он хочет, иначе цена могла оказаться слишком высокой.

– Можно задать еще один вопрос, Владыка?

Кубера склонил голову:

– Конечно, жемчужинка, задавай.

– Почему вам так важно наше участие в Турнире? Что вы с этого получите?

– Я получу историю. – Он медленно растянул губы в улыбке. – А это сокровище вечное, переменчивое и крылатое. Мир вступает в новую эпоху. После этой игры Турнир желаний прекратит свое существование, порталы Иномирья закроются. Оно, как прежде, будет улыбаться человеческому миру, но сомкнутыми губами. А выжившие участники Турнира смогут рассказать о нем, наделить историю дыханием. Пока о нас слагают сказки, мы не просто пылимся в храмах каменными статуями, все мифы о которых давно рассказаны, записаны и неизменны. Мы живем. На устах, в умах и воспоминаниях.