Волшебство не вызывает привыкания 5 - Антон Викторович Текшин

чертежи у меня всегда с собой, — она демонстративно постучала себя пальцем по виску. — Даже с закрытыми глазами могу нарисовать.

— Получается, это не тот самый, что тебе подарили?

— Конечно нет! Свой первый ребек я через полгода в Енисее утопила. Этот мне в Мордовии сделали, из местного клёна.

От сердца у меня немного отлегло.

— И всё равно сейчас не лучшее время для увеселительных прогулок, — вернулся я к своему тезису.

— Ты прямо как моя мама! — с укором произнесла Шухерезада. — Как будто раньше для одинокой девушки было спокойнее… Поверь, придурков всегда хватало, но благо я очень быстро бегаю.

— Да-да, а ещё неплохо по деревьям лазаешь.

— Есть такое да. У нас сад свой был огромный, я с детства там скакала. Жалко его, под «черноту» угодил…

— А твои родители?

— Живы-здоровы все, под Вологдой сидят. Там у них крупная община, которую военные организовали чуть ли не с первых дней. Крутые дядьки, между прочим, некоторые ещё во времена Союза служили. Гвозди, а не люди! Отца тоже подтянули по старым связям, а то он в офисе своём дурацком чуть ли не мхом уже покрылся. Сейчас посвежел даже, ему звание старое вернули. Как всё закончится, обязательно к ним смотаюсь повидаться.

— Далековато, — заметил я.

— А ты сам сколько отмахал с ребятнёй? Там главное Ярославль проскочить, а дальше всё плюс-минус спокойно…

Ну, что тут скажешь, некоторые люди созданы для кочевой жизни. Держать их в четырёх стенах — только мучить. Главное, что у неё родные в порядке, это нынче большая редкость. Одни отсиживались в крупных городах до последнего в надежде, что всё как-нибудь рассосётся, пока не стало слишком поздно. Другие сгинули в мелких населённых пунктах, фактически лишённых защиты. Выжили только самые инициативные, смелые и везучие.

Как ни странно, к таковым относилась и сама скрипачка. И пусть она откровенно шпионила за мной, назвать её врагом у меня язык не поворачивался.

После откровенного разговора мы продолжили свой путь через поля и перелески, остановившись лишь раз, чтобы наскоро отобедать. Даже костра решили не разводить на всякий случай, однако во второй половине дня на горизонте показалась чёрная пелена дыма. Лесные пожары нынче не редкость, и тушат их в основном лишь дожди, поэтому было решено скорректировать маршрут. И тут в небо поднялся ещё один тёмный столб — совсем рядом, всего в нескольких километрах. Там кто-то явно не со спичками баловался.

Я решил сбегать туда и поругать хулиганов, оставив девчонок возле небольшого болотца вместе со всеми пожитками. Пелагея тоже очень хотела поучаствовать, но угнаться за мной она не могла при всём желании, а скорость сейчас решала. Налегке я вообще летел, как ошпаренный, едва касаясь земли.

Однако всё равно опоздал.

Стоило преодолеть очередную рощицу, как под подошвами мокасин заскрипел пепел, в котором валялись чьи-то обугленные тела, скрученные от дикого жара. Навскидку так и не поймёшь, люди это, или кто-то ещё. Огонь изувечил их до неузнаваемости. Некоторые уже потихоньку рассыпались в более привычный серый прах, как и положено приличным мертвецам. Ещё несколько кострищ чадили чуть вдалеке, ближе к склону балки, пересекавшей рощицу по диагонали. Один даже пытался передвигаться, но вскоре затих. А прогоревшие костры стали один за другим тухнуть с громкими хлопками. Будто весь воздух резко убирался прочь, как бывает от внезапного перепада давления.

Кто бы тут не бился, моей помощи им уже точно не требовалось. Ни победителям, ни тем более проигравшим.

Я уже хотел было убраться восвояси, когда увидел посреди последних очагов огня человеческую фигуру в камуфляже. Ничего особенного — куча народа в таком ходит — но на шее у него оказался чёрно-белый шарф в косую клетку. Проще говоря, «арафатка». Это уже более специфический элемент одежды, поэтому я притормозил и дождался системного окошка. А когда убедился в своих подозрениях, то и вовсе пошёл навстречу, убрав секиру за спину.

Тяжелее всего оказалось не сорваться на бег от радости. Вот это встреча!

Мужчина тоже меня заметил и замер на месте. Его можно понять — не каждый день живого призрака увидишь. А ещё зелёного, как новогодняя ёлка. И пусть я порядочно изменился за последнее время, система выдала меня с головой.

— Привет, Демон!

Айрат Сафиуллин по прозвищу «Шайтан» дёрнулся, как от пощёчины, продолжая сверлить меня тяжёлым, немигающим взглядом. Выглядел командир второй группы так себе. Форма истрепалась и частично обгорела, бронежилет отсутствовал, но куда сильнее в глаза бросалось его исхудавшее лицо, окаймленное нечёсаной бородой. Зато пирокинетик мог похвастаться аж двадцатым уровнем, так что его противники были изначально обречены. Он и раньше шёл впереди всех, ничего удивительного.

А вот куда запропастились остальные сталкеры — это вопрос. Больше никого на пожарище не наблюдалось.

— И тебе привет, Сдвиг, — произнёс, наконец, сильнейший воин Романихи.

Голос у него оказался неожиданно тихим и надтреснувшим, под стать внешности. А плечи как будто ещё больше опустились.

— Так ты тоже… — он сделал многозначительную паузу, после чего всё-таки выдавил из себя. — Вернулся.

— Что значит, тоже?

Однако Демон не собирался мне ничего отвечать. Он резко скрестил руки, и я вспыхнул с ног до головы, будто облитая бензином спичка.

94

Наверное, именно так себя чувствует курица в духовке.

Существует даже похожий рецепт в походной кухне, известный ещё с древнейших времён. Пойманную рыбёху приправляют солью, заворачивают в листья лопуха и обильно обмазывают глиной, после чего запекают несчастную на костре. Либо разводят огонь прямо сверху, чтобы не возиться с переворачиванием.

Это как раз мой случай, ибо я за малым не приготовился.

Ощущения оказались очень… Познавательные. Даже когда меня едва не разодрали на куски демоны на окраине Новороссийска, это была сущая ерунда, оказывается. Про ампутации, сломанные кости и прочее вообще можно не вспоминать. Не боль, а один смех.

Воистину, всё познаётся в сравнении.

К счастью, большая часть болевых рецепторов довольно быстро отмерла и тело практически перестало ощущаться. До того момента, пока организм не начал регенерировать обратно. Тут и не