Убежденный холостяк - Данелла Хармон

Джеральд замер. Господи, да вот же решение! Самому жениться на наследнице! Естественно, сначала надо ее найти. Потом, что гораздо сложнее, заставить ее влюбиться в него до такой степени, чтобы она согласилась выйти замуж за нищего графа с подпорченной репутацией и порочной склонностью к азартным играм. И как же это сделать?

Джеральд уставился на последнюю розу, отважно цветущую, несмотря на приближающиеся заморозки. Возбудитель! Надо завладеть возбудителем! Это, естественно, абсолютно нереально. И тут он вспомнил о Еве.

Эндрю и Челси решили ехать в Лондон, чтобы обдумать все вдали от родственников. Когда карета подкатила к элегантным кованым воротам Монфор-Хауса, в небе уже ярко светила луна.

Последнюю часть пути Эндрю молчал. Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями. Непонятные эмоции, которые пробуждала в нем Челси, и радовали, и беспокоили его. Он был преисполнен решимости держать ее на расстоянии, однако ей удалось найти трещину в его обороне. Надо честно признать: ему гораздо приятнее дружить с ней, чем враждовать. Он смотрел, как мирно она спит под пледом, которым он укрыл ее, и сердце переполняла нежность. Естественно, ему не хотелось быть резким и грубым с ней, просто того требовали обстоятельства. Он не должен подпускать ее ближе. Потому что может многого лишиться.

Карета остановилось.

— Челси.

Она не шевельнулась. Эндрю потряс ее за плечо.

— Челси, проснитесь. Мы приехали.

Она что-то пробормотала во сне и поправила плед.

Дверца открылась, лакей опустил ступеньки. Эндрю растерялся, не зная, как поступить, и сделал единственное, что было в его силах: взял Челси на руки и вышел из кареты.

Несмотря на высокий рост, она оказалась очень легкой очевидно, это объяснялось тем, что у нее узкая кость. Эндрю нравилось держать ее на руках. Ему нравилось и то, что она во сие прижалась щекой к его груди и рукой обняла за шею. В нем снова всколыхнулось какое-то странное чувство. Вспомнив, что рядом, стараясь не привлекать к себе внимания, стоит лакей, Эндрю пошел к дому.

На ходу распорядившись подать ужин, наполнить ванну горячей водой и приготовить спальню для гостьи, он направился к лестнице. Естественно, он не останется с ней и не будет с ней спать. Он постарается держаться от нее подальше.

Поднявшись наверх, Эндрю прошел в свою комнату, решив разместить Челси именно там. Пусть она отдохнет, а утром они начнут искать выход из этой дурацкой ситуации.

Он положил ее на кровать. Челси приоткрыла глаза и тут же проснулась, когда сообразила, где находится.

— Успокойтесь, я не прикоснусь к вам, — сказал Эндрю.

— Где мы?

— В Лондоне. В Монфор-Хаусе. Вы в моей постели, только не пугайтесь, я уйду. — Он отошел от кровати. — Скоро горничная принесет ужин, вам уже готовят ванну. Спокойной ночи.

Челси села.

— Куда вы?

— Мадам, я очень устал. Я приму ванну, поужинаю и лягу спать.

— О!

Эндрю смотрел на Челси, раздраженный ее вопросом. Она сидела на кровати, крепко сжимая края пледа, и выглядела очень несчастной. Потерянной. «И до боли беззащитной. Эндрю снова почувствовал нежность к ней, и от этого его раздражение только возросло.

— Ну что еще? — нетерпеливо воскликнул он. Челси грустно вздохнула:

— Все это неправильно. У меня тоже есть дом в Лондоне. Думаю, мне лучше перебраться туда.

Почему-то ее слова обидели его.

— Отлично. Перебирайтесь.

— Да, наверное, так будет правильно. — Она бросила на него взгляд, значения которого он не понял, и тут же отвернулась.

Эндрю удивило, что она покраснела и старается не смотреть на него, словно ей все еще стыдно за события последних дней. Нет, он не будет жалеть ее. Не будет.

— Можете взять карету.

— Спасибо.

— Предлагаю встретиться после завтрака. — Эндрю повернулся к ней спиной. Внезапно он почувствовал себя одиноким. Ему казалось, что его предали, бросили на произвол судьбы. Все эти чуждые ему эмоции всколыхнули новую волну гнева, которую он направил на Челси. — Надо обсудить, как выбираться из этой дурацкой ситуации.

— Да. Когда мне заехать?

— В любое время.

Челси посмотрела на него, и их взгляды встретились.

— Тогда я заеду в полдень. Я знаю, что вы поздно встаете.

— Поверьте мне, мадам, вряд ли я засну сегодня ночью.

Девушка понимающе кивнула. Эндрю поклонился ей, и она направилась к выходу, оставив его одного. У Эндрю вдруг вспотели ладони, а сердце бешено забилось.

— Подождите! — голосом, в котором слышалось отчаяние, крикнул он, когда Челси была уже в дверях.

Она остановилась и оглянулась. На секунду ему показалось, что в ее глазах вспыхнула надежда. Нет, все это игра воображения.

— Если хотите, можете взять мое пальто, — предложил Эндрю. — Вряд ли вам захочется, чтобы вас видели в таком наряде. — Он указал на выглядывавшие из-под пледа бриджи и чулки.

— Спасибо, — поблагодарила девушка, сбрасывая плед и кладя его на стул у стены.

Эндрю достал из гардероба шерстяное пальто и накинул его ей на плечи, при этом его руки задержались там чуть дольше, чем требовалось.

— Вот. — Сглотнув, он с неохотой отступил на шаг. — До завтра, леди Челсиана.

— До завтра, лорд Эндрю.

Эндрю так и не разобрал, какие чувства отразились в ее глазах. Кажется, грусть. Или боль. Да ему и не хотелось разбираться. Надо убрать эту женщину из дома и из его жизни до того, как его гнев снова перельется через край.

Не желая видеть, как Челси уходит, Эндрю отвернулся. Внезапно что-то за окном привлекло его внимание. Движимый любопытством, он приблизился к окну и замер.

— Боже мой…

Улица была залита призрачным янтарным светом. Вместо мостовой вдаль тянулась широкая серая лента, ограниченная яркими желто-белыми огнями, сливавшимися в две линии по краям. Его голову постепенно стали наполнять странные, пугающие звуки, какой-то неземной рев. У него от ужаса волосы встали дыбом. Затаив дыхание, слишком напуганный, чтобы двигаться, он медленно поднял взгляд, дабы установить источник этого призрачного света… и увидел, что в небе не одна, а множество лун, выстроившихся в цепочку вдоль улицы. И все эти луны ярко сияли.

Эндрю зажмурился и вцепился в подоконник, чтобы не упасть. У него задрожали колени. Когда он снова открыл глаза, то увидел снаружи только то, что и должно было быть: одну луну высоко в небе, брусчатку, по которой со стуком катили колеса экипажей, бежавших рысью лошадей, куда-то спешащих пешеходов, собаку, что-то вынюхивающую в канаве. В темном стекле отражался он сам, а рядом — Челсиана. Она стояла, положив руку ему на локоть.