Потолок одного героя - Иван Поляков

знаю почему, но в тот момент решение это показалось занятным… Я ногу положил на ногу… Стянул сапог — чтоб происходящее уж совсем ни на что не походило.

Гратц к этой слабости отнёсся равнодушно. Он хотел было пройтись из одного угла в другой… но передумал. Кашлянул. Открыл свой рот — и начал говорить… Очень внятно и даже красиво.

Но абсолютно непонятно.

Через какое-то время я знал, как сильно неудобен был колет устаревшего фасона; что сморкаться в сырое тяжело, и что некоторым бороду лучше не растить.

Мужчина был НЕИЗЛЕЧИМО болен (как он сам считал). Страдал чрезвычайно и…

Тема внезапно скакнула. Гратц поведал, что стража Залива измучена… Что штраф за сбитие «человека» каретой до невозможного ничтожен, и «с негодяев ничего не взять». Что обмундирование сносилось… Что в номерах клопы, а пиво по трактирам разбавляют…

«Что за бред!»

Избавившись от гнёта сапога, я веером расправил пальцы. Мне сразу стало лу-чше.

Без стесненья я стал присматриваться к другому, очень сырому, голенищу.

— Я уже подал!.. — не унимался Гратц. — Подал в отставку! Так что же Вам ЕЩЁ от меня всё нужно⁈

Фраза зацепила. Она задержалась в памяти — и ушла в небытие вслед прочих.

Перо лежало у ножки стола.

Перо для письма.

Мне его уже доводилось видеть… при регистрации. ' Да! Именно этим никак не удавалось записать моё имя… Его ведь хотели выбросить'.

— Ничего такого, — очень скромно произнёс служитель. — Всё это вы очень правильно говорите.

Стражник смолк на полуслове.

Он глянул с подозреньем:

— «Я» говорю?.. То есть… всё-таки «Я»?

— Что Вам нужн-о от меня?

— Чтобы «Я» не звучало! — Несколько скорых шагов. — Вы не слушали⁈.. «МЕНЯ» там не было! Не было тогда и «не было» сегодня!.. — Ещё шаги. — Вам же прекрасно известно, как тяжело теперь живётся на официальной службе! Вам ли не знать, какие дела у нас творятся!.. В королевстве!

— Се-го-дня? — повторил я неспешно. И улыбка проступила чуть сильнее. — А, напомните мне, какой сегодня день?

Непонимание и злоба.

— Десять и три!.. Вознесение сегодня! — выплюнул стражник.

Он достал папиросу, убедившись, что та тоже сыра, сунул обратно.

Он глянул, заложив морщины. Не заметил пониманья. Отвернулся.

Забубнил:

— И, чт* эт* т**кое!.. Ч*о за че*овек!

Я не слушал.

— Сегодня… вторник.

— Ну да!.. Вознесе-ение.

Я старался не слушать. Рассматривая мысль и так и этак. Я очень боялся её спугнуть.

Припомнив что-то, Гратц по самые локти засунул руки под колет. Он что-то там долго искал. И выудил… Точно артист из балагана, он вытянул длинный кусок цветастой, очень яркой ткани. Красной в зелёный горошек.

От удивления брови мои поднялись почти до линии волос. Новый знакомый, будто и сам не ожидал подобного. Он на мгновение застыл. Моргнул пару раз… И словно шевельнул ушами.

Наконец, Йозеф Гратф осторожно, берясь лишь кончиками пальцев, расправил, растянул предмет. Он вытряхнул, стараясь придать добыче хоть немного приличия.

— Я, знаете ли… — голос мужчины надломился. — Я, знаете ли… очень плохо спал этой ночью. То есть, почти совсем не спал.

— И я Вас понимаю!

— Да… — Палец с крупным ногтем вновь прошёлся по рубцу. — Ваше нижнее… уже в ломбарде… Но эти вещи ведь тоже неплохи!.. Да… С этой вещью у меня связаны самые тёплые воспоминанья.

Меня затошнило.

— Конечно.

— Так… Сэр рыцарь. Я вас правильно понял? Наши взгляды совпадают?

— Да. Само собой.

Брови взлетели. Весь в общипанной щетине, со впалыми щеками и сильно перекошенным ртом, мужчина смотрелся откровенно нелепо.

— Завтра я принесу вам ещё одни, — выдал он на бис, — раз уж вам Так нравится.

Плечо моё чуть дёрнулось.

Пока идея совершенно не затерялась, я постарался не обращать на происходящее вниманье. Очень грозным, почти невозможным усильем я отодвинул весь происходящий абсурд на задворки сознания.

Мужчина заговорил.

Улыбаясь, попеременно кивая и возражая, я ожидал завершенья.

— Так Наши взгляды совпадают?

Я кивнул. Стражник расцвёл семицветом. Раскланялся и… глубоко засунул руки под колет. Это пугало.

Он зачем-то заглянул за дверь, поозирался немного, будто-то боялся, что кто-то там стоит. Служитель вышел.

Я сидел.

На краю перекрученной кровати.

В одном сапоге.

И старался не сбиться. Изо всех своих сил старался не потерять.

Тишина. Было слышно, как кто-то тяжёлый грузно шагает над моею головой.

Чуть меньше пяти минут прошло, прежде чем я приподнялся. Подошёл к окну и отодвинул штору: стражник высмаркивался. Он делал это довольно долго, видимо «трубно» и как будто искренне наслаждаясь. Наконец, мужчина ярко-синий платок засунул в рукав. Будто бы по старой привычке он посмотрел налево, направо… Увидел кого-то, и спешно развернулся!.. Но не успел. Буквально спустя пару шагов его догнала очень толстая женщина. Вцепилась в рукав! Что-то крикнула и стала указывать. Взяв стражника под локоть, посекундно тыча пухлым пальцем в такую же ладонь, она повела Йозефа Гратца в неизвестном направленье.

К аккуратной витрине.

Проныра молчал. Он обходился очень короткими фразами. Кивал. То закатывал глаза, а то совершенно внезапно напротив: свысока глядел на незнакомку. Он отбросил край шарфа.

Развернувшись, тот отсыревшим ворсом хлестанул мужчину по щеке. Вероятно, полетели брызги.

— Вторник.

Я повторил. И улыбнулся. Почти что захохотал.

Медальон жёг кожу.

Немного поразмыслив, я ногу замотал потуже… При помощи ткани ярко-красных панталон оттопырил голенище.

Силясь хоть как-то смириться с неудачной обувью, я натолкал так много хлопка, что сапоги стали похожи на тумбы… На это даже и смотреть было совестно. Пришлось убавить.

Мысль шла! Гуляла! Бурлила, и я уже не мог позабыть о ней!

Я вышел из номера. Спустился на этаж и прошёл до середины коридора. Всего себя оглядел, пригладил волосы и только после постучал. «Барон» открыл… пусть и не сразу. На его ухоженном, сытом и лоснящемся лице отразилась леность. Негодяй как будто ожидал моего прихода.

— Мы будем ожидать Вас в десять часов у крытой террасы в парке, что перед окном… Там лишь одна терраса, так что спутать будет сложно.

Медленный выдох.

Тянуло каким-то лекарством. Мельком заглянув за плечо Января, я различил кровать… точно такую же, как и моя. Одежду, разложенную на ней и поднос с дымящимся омлетом. Из открытой шкатулки глядели углы бумаг, а на стуле у дальней стены разместился некий хмурый человек.

Эксплист надломил горбушку. Весь в свежих повязках, подлец посмотрел на