Несносное проклятье некроманта - Маргарита Блинова

С другой стороны, лучше возвращающая в реальность боль и жуткая, совершенно неприглядная картинка отмирающей плоти, чем вот этот вот розовый кисель, в котором я зависла, как муха в янтаре.

— Можно отвлечься беседой, — предложил альтернативу лечащий врач, отбрасывая разрезанный бинт и осматривая рану со всех сторон. — Один мой вопрос, один твой откровенный ответ, потом меняемся. Согласна?

«Вся эта ситуация здорово напоминает мне одним занятный рассказ… — задумался Азра и начал припоминать: — «Всхлипы коз»? «Сопение барана»? А, вот! «Молчание ягнят»! Небольшой намек — главный герой там был полным отморозком».

— Ладушки, — моментально включилась я. — Начинаю я! Итак, что значит «некромант-на-стене»?

— Хороший вопрос, — усмехнулся Север и нежно погладил мои пальцы.

А вот я ничего хорошего уже в ситуации не видела.

Вот вообще.

Следующие полчаса я мирно обалдевала. Впадала в состояние шокированного блаженства от мягких, словно бы случайных касаний. Обмирала всякий раз, как некромант хрипло смеялся. Шалела под взглядом опасно-серых глаз.

Можно подобрать ещё два подвоза и маленькие сани эпитетов, но едва ли все они смогут отразить хоть часть того, что творили со мной.

«Наркотики, пожалуйста, пусть это будут наркотики, а не гормоны», — отчаянно молился где-то на задворках реальности Азра, а мы продолжали играть в перевязку, разговоры и «невинные» касания.

— «Некромант-на-стене» — это что-то, похожее на статус или должность, которую король и аристократия предпочитают игнорировать. Тесса, ты любишь клубнику?

За эти полчаса разговора я выложила почти всю свою подноготную. Узнала, что Север нереально сексуально смеется, его серые глаза очень быстро меняют цвет и это связано с настроением, а еще в детстве он боялся орлов.

Короче, разведчик из меня получился бы хреновый.

— Север, ты голоден? — подняло во мне голову желание накормить мужчину, когда перевязка завершилась.

Очень внезапно подняло, само от себя такого не ждала. Вероятно, очухалась генетическая память поколений, где мужчины добывали мамонтов, а женщины сидели у очага и ломали извилины, как из меха, мяса и бивней сварганить восхитительное рагу, теплое одеяло, костыль для бабки и мотивационный скандал.

— Очень, — хрипло выдавил Север, гипнотизируя потемневшим взглядом мои губы.

Еще секунду мне жутко хотелось, чтобы он попрал все приличия, опрокинул на диван и с жадностью изголодавшегося по ласке человека завладел моим ртом. Но Север отвел взгляд, быстро собрал лекарства в веселенькую черную аптечку с черепком на крышке и встал.

— Я принес продукты из коридора. Как знал, что братья не позаботятся о пропитании.

— Хорошо, — кивнула я, вместе с казаном отправляясь в святая святых домашнего хозяйства. — Неси все на кухню.

«Правильно. Просто чумовая идея, — поддержал мою инициативу артефакт. — Сперва мы заманим его на кухню, а уже там вышибем ему мозги сковородой».

— Что?! Азра, да ты спятил?

«Не нравится сковорода? Можно взять старую добрую форму для леденцов. Один смачный удар и… петушок на палочке!»

— Нет.

«Ладно. В таком случае у меня для тебя три слова: венчик для яиц!»

— Им нельзя никого убить.

«Тесса, моя маленькая несмышленая Тесса, поверь, убить можно чем угодно».

— Все. Закрыли тему. Я не буду никого убивать.

«Ой, ты б не зарекалась, мать!»

— Сказала, что не буду, значит, не буду, — заявила я, с грохотом водружая казан на кухонный уголок, и уже чуть громче:

— Север, что хочешь на ужин?

— Тебя.

И сказано это было совершенно серьезно, без насмешки, без тени улыбки, без даже намека на то, что я могу обратить все сказанное в шутку. Наоборот, это были те слова, которые мое альтер эго вознамерилось использовать против некроманта, переведя намек в горизонтальную плоскость. Она — да.

Я же запаниковала. Так сильно и очевидно, что Север сжалился.

— Тебя нужно усадить вот сюда. — Меня бережно подтолкнули к кухонной столешнице, обняли за талию, подняли и водрузили. — Как лечащий врач, я советую воздержать от физической работы.

— Но ужин…

— Ужином займусь я, но сперва. — Север нагнулся к одному из пакетов, что принес из коридора, и достал круглую черную коробку. Ее он и протянул мне. — Тесса, я приношу свои извинения за вчерашнее происшествие. Поверь, ты последний человек в этом безумном мире, кому я бы хотел сделать больно.

«Щас блевану», — попытался все испортить Азра, но не смог.

Просто к тому моменту жгучее любопытство подтолкнуло меня к тому, чтобы приподнять крышку, заглянуть внутрь и замереть от тихой радости.

Внутри коробка была поделена на две части. Левая сторона — нежно-белые бутоны роз с вишневой окантовкой, правая — крупные ягоды клубники, пересыпанные голубикой. Удивительный контраст только подчеркивался черными высокими краями коробки.

Мне ещё никогда не дарили подобной красоты.

— Нравится?

Я оторвала зачарованный взгляд и уставилась на некроманта. Север выглядел неуверенным. Так, словно сомневался, что я вот так запросто приму его подарок, вкупе с извинениями, а не устрою показательную истерику с швырянием клубникой и надеванием коробки на светлую макушку дарителя.

— Очень, — тихий шепот.

И теперь уже Север стоит, смотрит на меня и улыбается. Счастливый такой. И я тоже улыбаюсь. А в животе окукливаются готовые затрепетать от любовной горячки бабочки. И так хорошо…

«И пока ты не отдалась ему прям тут же, на кухонном гарнитуре, я прошу напрячь твой поплывший мозг следующими нестыковками, — ворвался в наш романтический междусобойчик Азра. — Аргумент первый: ты не писанная красавица, Тесса. Количество мужиков, потерявших из-за тебя голову, стремится к приполярному нулю. Ну и почему тогда Север так настойчиво оказывает тебе знаки внимания с пометкой «хочу тебя, детка»?

Аргумент второй: я знаю тебя больше десяти лет, Тесса. Пережил твой пубертат, прыщи и слезы разбитого сердца. Ты никогда не дурела при разговоре с парнями. Даже если тот тебя как-то особенно полапал на первом свидании. Поправочка, особенно, если он тебя полапал. В таких случаях ты метко била по шарам или ломала пальцы. И вот вопрос — почему ты так странно реагируешь на него?

А теперь третий аргумент: тебе не показалось странным, что Кельвин попросил скрыть от брата болезнь нашего нанимателя? И еще…»

— Кельвин сказал тебе, что я невеста Данте, — вдруг осознала я. — Ты поэтому заботишься обо мне, так?

— Да.