Последнее купе - Андрей Воронин

И снова по почкам.

– А я ведь предупреждал тебя, – Балчи не прерывно гонял во рту какую-то маленькую таб летку. Его дыхание участилось, зрачки сузились, на лбу выступил пот. – Целую тронную речь произнес, распинался тут, понимаешь… Или ты не понял? Может, ты у нас больной?

Жора вытер кровь рукавом футболки.

– Понял, – сказал он, еле ворочая языком. – Просто там люди вышли с лестницы, много людей, я потерял вас из виду и испугался, что вы можете подумать, будто я… И я ведь кричал.

Шуба ударил сзади.

Ноги подкосились, и Жора беззвучно опустился на пол. Кафан бросил на пол подушку, воткнул Жору в нее лицом и держал за волосы, пока Балчи и Шуба продолжали футболить ногами по животу, ребрам, под дых, в пах… И снова по почкам.

Лена сидела в углу, обхватив руками голову. На столе ревел магнитофон, дверь купе была заперта на защелку. Поезд № 183 Сочи – Мурманск двигался на север, наверстывая упущенное в дороге время.

– Ты говорил с кем-нибудь, говнюк?

Удар по шее. Кафан приподнял Жорину голову.

– Нет, – прохрипел Жора. – Чего бы я тогда здесь делал?

Ребром ладони по горлу.

– Звонил куда-нибудь?

– Н-нет…

Лицом в подушку – пока руки и ноги не начали конвульсивно дергаться. Кафан снова приподнял его голову и ударил коленом по лицу. Из носа что-то вылетело, расплылось красным пятном на подушке.

– …Да он бы по большому счету и не успел, – прозвучал гулкий, как из банки, голос Балчи. – Две минуты или около того. Городской телефон внизу, на улице, а я его наверху поймал.

– Хитрожопый он больно, – с сомнением произнес Кафан. – Мне это не нравится.

Балчи потянул в себя воздух, бросил раздраженно:

– Не нравится! Какой умный. Развели тут… говна целое корыто, уроды! А надо было вчера просто сделать, что сказано, и все, а не устраивать аттракцион! Отдыхали бы сейчас! А теперь ему – не нравится!..

Кафан заткнулся и больше не возникал. Балчи пошумел еще немного, наконец успокоился и сказал:

– Ладно. Без паники. Все нормально. У нас есть лекарство.

Жору подняли, швырнули на полку, снова залепили рот скотчем и приковали наручниками к кронштейну. Кафан и Шуба взялись за Лену. Ей тоже заклеили рот, а потом били. Били долго и умело.

Лицо, правда, не трогали – видно, берегли для следующей ночи.

1.

Кафан сказал, что станция называется Грязь, это узловая, здесь многие делают пересадку – так что стоять будем полчаса, не меньше. Еще сказал, что здесь работает человек, который берет у него «солому» по хорошей цене – то ли ремонтник, то ли грузчик. Когда поезд остановился, Кафан и Балчи отправились к этому человеку, а Шуба остался в купе за сторожа.

Жора попробовал задремать и не смог.

Дышать становилось все труднее. Вагон опять успел раскалиться, экран на окне опущен, дверь заперта. Рот у Жоры был залеплен скотчем, а нос забит засохшей кровью. Он оказался в положении умирающего от жажды, который пытается напиться, ловя редкие капли из неплотно завернутого горячего крана. Перед глазами опять стали выплясывать какие-то сумеречные тени.

Лена сидела напротив, прислонившись головой к стене. Скотч ей разрешили снять, когда «прием лекарства» был закончен. Глаза ее были открыты. Лена молчала.

Шуба, развалившись, сидел ближе к двери. Он снял туфли и закинул ноги на противоположную полку, прикончив таким образом остатки свежего воздуха в купе. Шуба тоже молчал, уставившись в стену, иногда вдруг принимался насвистывать под нос:

Жора пробовал разглядеть что-то в узкую щель сбоку от экрана – увидел несколько молодух, торгующих на перроне горячей картошкой и водкой. Увидел краешек здания вокзала, обнесенного кружевным бетонным заборчиком. Больше ничего.

Из соседнего купе доносились топот и незнакомые мужские голоса. Жора решил, что две крашеные тетки из «восьмерки» вышли, а на их место сели новые пассажиры. «Изменится ли что-нибудь от этого? – вяло подумал он. – Вряд ли».

Он снова прикрыл глаза. Потом открыл – и сразу понял: что-то изменилось.

Лена вдруг пошевелилась, выпрямилась. Она молчаливым кивком показала в сторону двери. Жора повернул голову.

Шуба спал, уткнув подбородок в вырез рубашки.

Спал!

Минуту или две они с Леной сидели, не отрывая напряженного взгляда от развалившегося у двери бандита. Потом Лена медленно поднялась, скользнула мимо столика и села рядом с Жорой.

– Подожди, – прошептала она, цепляя ног тем край скотча. – Тихо. Я сейчас…

Она еще не успела до конца отклеить ленту, как Жора пробубнел из-под ее руки:

– Окно не заперто, ты сможешь его открыть. Беги отсюда, Лен. А этого гада я задержу.

– Тшш-ш-ш, – она прислонила палец к его губам. – Шепотом, пожалуйста.

– Беги, дура!.. – зашипел на нее Жора. – Сваливай! Меня они не убьют, я им нужен, чтобы получить деньги! А тебя они прикончат, только перед этим…

Лена нахмурилась и отвернулась.

– Никуда я не побегу. И – хватит, у нас нет времени на споры. Говори, что там с твоим отцом, только быстрее. Они поверили, да?

Жора опять заметил на ее лице это непривычное сосредоточенное выражение… Вот дурища.

– Наверное, – сказал он. – Отца, конечно, прорвало. Он плевался и все такое. Но это только когда Балчи передал трубку мне… Это будет завтра вечером, в девять, в каком-то Столине-Майском – я так понял, там у нас остановка.

– А что там у вас случилось на вокзале? Куда ты пропадал?

Шуба неожиданно издал носом протяжный звук. Его правая рука соскользнула с живота.

– Погоди, Лен, – Жора смотрел на бандита. – У этого гада наверняка должно быть при себе оружие. Попробуй-ка обыскать его.

Лена покачала головой.

– Я следила за ними все время, Жора. Оружие только у лейтенанта, он почему-то не доверяет этим двоим… Говори, пожалуйста, пока он не проснулся.

Кто-то снаружи подошел к двери, легонько постучал. После паузы стук повторился. Шаги удалились. Шуба лежал в прежнем положении.

– После того, как я поговорил с отцом, Балчи куда-то звонил, – прошептал Жора. – А я стоял неподалеку. Там на автоматах стоит дозвон, я решил узнать, с кем он разговаривал… Это Мурманск, Лена. Фирма то ли «Оливер», то ли «Боливар», не расслышал. Женский голос. Я еще назвал ей какой-то номер из головы, говорю: правильно ли я попал, девушка? Думал, она назовет правильный номер, свой номер – понимаешь? А она просто положила трубку…