Пиратские игры - Сергей Зверев

Сухомлин молча выслушал эти слова, к тому же решение все равно оставалось за офицером.

Шлюпка, рассекая воду, шла вдоль берега, густо поросшего растительностью. Вскоре она вошла в устье реки. Берега в этих местах были обильно покрыты зарослями тростника. В прибрежной полосе раздавались неясные шорохи. Сухомлин краем глаза уловил какое-то движение и, повернув голову, увидел большую змею, свисавшую с прибрежного дерева, наклонившегося над водой. По лицу курсанта пробежала гримаса отвращения.

— Вижу, вижу, — кивнул Павлов.

— А она не… — больше всего Сухомлин не любил змей, являвшихся для него символом хитрости и безжалостности.

Не отводя взгляда, курсант глядел на извивавшееся, покрытое блестящей кожей тело змеи.

— Нет, курсант, эта змея неядовитая, — успокоил его старлей, — хотя ядовитых здесь еще больше. Так что твоя главная задача — не зевать.

Полундра с интересом наблюдал по сторонам. Многие виды растений пассажирам шлюпки были незнакомы. То какие-то огромные цветы ярко-оранжевого цвета виднелись на берегу, то дерево с удивительной формы листьями привлекало взор. Неожиданно совсем рядом моряки услышали странный шорох, и следом за этим из воды показался огромный серо-зеленый объект, напоминающий утонувшее бревно. Курсант уставился на столь неожиданно появившееся на их пути препятствие. Внезапно его глаза округлились, и он, вскочив с сиденья, принялся трясти за плечо Полундру.

— Товарищ старший лейтенант, смотрите!

Старлей повернулся вправо и на секунду замер. «Этого только не хватало», — промелькнуло у него в голове. Прямо перед ними, широко разевая пасть, перегородил дальнейшее движение огромный крокодил. Полундра, выставив ладонь вперед, дал знак Сухомлину замолчать, хотя тот вовсе и не пытался что-либо говорить. Осторожно, без резких движений старлей направил шлюпку в сторону, пытаясь обойти этого хозяина речных просторов.

— А что, он может атаковать шлюпку? — шепотом спросил курсант.

— Всякое бывает, — напряженно произнес Полундра, старающийся ни на секунду не выпускать крокодила из виду.

При желании рептилия, безусловно, могла пойти и на такие действия. А оказавшись в воде, шансы моряков выжить уменьшились бы до предела. К счастью, крокодил остался на месте.

Они постепенно отдалялись от огромного хищника. Громадная туша лениво развернулась и медленно поплыла к зарослям у самого берега.

— Пронесло, — вытирая пот со лба, все еще тихим голосом пролепетал Сухомлин.

Полундра лишь улыбнулся и выровнял курс шлюпки, направив ее параллельно берегу.

— Да уж, тут нужно держать ухо востро. Африка — дело тонкое, — с поучительной интонацией произнес офицер, перефразировав цитату из известного советского кинофильма.

По просьбе любопытного курсанта, Павлов рассказал ему немало интересных сведений об этих обитателях тропиков.

— …И вот что интересно — в желудке у взрослых особей почти всегда находятся камни.

— Какие камни? — удивился курсант.

— Самые обыкновенные. Вес камней в желудке нильских крокодилов достигает пяти килограммов.

— А зачем они крокодилу? — продолжал искренне удивляться «зеленый» собеседник.

— Точно пока неизвестно. Предполагают, что они увеличивают удельный вес крокодила или, что более вероятно, перемещают центр тяжести животного вперед и вниз, придавая большую устойчивость при плавании.

— Интересно…

— Да, Сухомлин, в природе интересного очень много, — кивнул Павлов.

С этими зубастыми животными жизнь его сводила неоднократно, так что в свое время пришлось изучить всю их подноготную.

— …Поначалу они едят крупную рыбу и рептилий, а позднее переходят на млекопитающих. Все, что оказывается в пределах досягаемости их челюстей — обезьяны, буйволы, зебры, змеи и люди, — они считают своей законной добычей. Водопой — их излюбленное место охоты, — говорил старлей, — но не брезгуют они и падалью. Хотя какими бы острыми и внушительными ни были зубы этих рептилий, они все же не способны разрывать добычу на части и жевать пищу. Выследив жертву у края воды, крокодил хватает ее и старается затащить под воду, чтобы утопить. Затем мертвое животное он заталкивает в какую-нибудь яму под берегом и ждет, пока его шкура размякнет, а мясо достаточно протухнет, чтобы удачливый охотник смог отрывать кусок за куском.

— Гурманы, значит, — хмыкнул внимательно слушавший курсант.

— И не говори…

Пройдя еще около полумили, они отметили, что побережье стало совершенно закрытым от реки густыми зарослями тростника и еще каких-то совершенно неизвестных растений. Полундра оценил ситуацию и понял, что это — идеальное место для укрытия, здесь они могут сойти на берег, не опасаясь быть замеченными. На всякий случай он приглушил мотор, дабы случайно оказавшиеся на берегу местные жители не могли их услышать. «Высаживаемся!» — тихо скомандовал офицер, и они осторожно вылезли из шлюпки, погрузились по колено в мутную и прохладную воду и через тростник двинулись к берегу, таща за собой плавсредство. Им пришлось пройти несколько метров по илу, прежде чем под ногами оказалась твердая почва. Шлюпку моряки аккуратно втащили на берег. Найдя подходящее место среди зарослей тростника, они ловко замаскировали плавсредство. Сначала лодку прикрыли сухим тростником, который в изобилии валялся вокруг, затем Полундра укрыл ее дерном, водрузив сверху огромную ветку с пышной кроной. Листья на ней еще не успели засохнуть и были ярко-зеленого цвета. В итоге получился небольшой холмик вполне естественного происхождения. Теперь обнаружить шлюпку было непросто, особенно если учитывать, что место оказалось довольно глухим.

Среди зарослей Полундра разглядел небольшую тропинку, которой, по всей видимости, часто пользовались местные жители. Они решили следовать по ней, однако держаться немного в стороне, дабы не встретить кого-либо. Вдобавок ко всему им нужно было где-то раздобыть новую одежду, поскольку российская военно-морская форма — явно не лучший прикид для прогулки по здешним местам.

Парусник, идущий на буксире, медленно приближался к сомалийскому берегу. Белоснежные паруса развевались по ветру, мачты гордо смотрели вверх, и все это словно переносило зрителей в Средние века, во времена, когда фрегаты, груженные золотом, драгоценными камнями и пряностями, возвращались к родным берегам из дальнего плавания. Но сейчас, к сожалению, корабль шел в порт далеко не победителем.

Порт Могадишо встречал появление корабля. Полковник Фогс, наблюдавший за происходившим на берегу столпотворением, еще раз счел необходимым напомнить кавторангу о нужной последовательности его действий во избежание недоразумений. Когда, наконец, парусник с красующейся на боку надписью «Адмирал Сенин» причалил к берегу, толпа зашумела — уж слишком много было здесь тех, кого весьма интересовал парусник, не говоря о любопытствующих либо просто слонявшихся без дела. А таких здесь всегда хватало. Люди толкались, размахивали руками. Виднелись десятки фотокамер. Среди многочисленной толпы акул пера, выделялся хорошо одетый мужчина европейского вида. На нем был белый костюм, правда, без галстука, в руках он держал небольшой портфель. Посланник Швейцарии Адриан Гресс резко отличался от беснующейся толпы своим спокойствием и кажущимся хладнокровием.