Злюка - Татьяна Тронина

Соня заметалась по комнате.

Она, всегда деятельная, полная энергии, не могла сидеть на месте и ждать у моря погоды. «А если папу попросить? Папа же тоже здесь родился, жил, учился в школе… Вдруг они знакомы? Но он бы вспомнил ее, когда я дала ему книгу. Стоп. А может, он не узнал Марго? Люди же меняются, особенно женщины. Но в любом случае папа может нас с ней познакомить. Его тут все знают, и Марго его должна знать. Он меня к ней подведет, и мы с Марго…»

Соня представила, как они с писательницей будут беседовать… Интересно! Соню часто знакомили с известными людьми, особенно в последнее время, но те люди были нужны папе, а не ей.

«Нет, папа не станет меня с ней знакомить. Некогда, и он… он как‑то морщился странно, когда увидел у меня эту книгу. Ну да, понятно, он, как все мужчины, терпеть не может дамские романы… А вот если пойти другим путем? Например, поговорить с бабушкой. Она же тут постоянно живет, всех знает. Может, подскажет? С дядей Ваней можно поговорить еще. Дядя Ваня — очень добрый, очень хороший! Он поможет мне разыскать Марго…»

* * *

Костик в отсутствие своей патронессы наслаждался жизнью.

Нет, он не водил девушек в дом, не устраивал шумных вечеринок с друзьями, он не пил в одиночестве, он не предавался греху лени и чревоугодия… Он жил своей жизнью.

Думал. Читал. Много и вдохновенно писал в блог — под именем Марго, конечно, но то были все его мысли и чувства.

Эти дни Костик проводил как настоящий писатель. Именно о таком он и мечтал. Напряженная духовная жизнь, общение с понимающими читателями, для которых он — пророк и мессия.

После дежурного поста о пребывании Марго в городе своего детства (общие слова и панорамы Видногорска, скачанные у других пользователей Интернета) Костик разразился целой серией статей о преступности, о психологии маньяка, о том опасном повороте в жизни каждого человека, когда тот решает, какой дорогой ему идти — дорогой зла или добра… Костик писал о любви и влюбленности. О том, чем привязанность отличается от привычки.

С каждым днем росло число читателей его блога. В основном это были женщины. Они живо откликались на те мысли, которые озвучивал Костик, писали о своих проблемах, восхищались автором блога — как человеком думающим и тонко чувствующим.

Иногда Костику даже казалось, что Марго не существует. А есть только он, Костик, взявший себе женский псевдоним.

Некоторые читатели просили о личной встрече. Костик в этих случаях отвечал деликатным отказом. В самом деле, не мог же он отправиться на встречу вместо Марго! Сама Марго терпеть не могла знакомиться с людьми. Она не умела и не любила общаться со своими читателями. Собственно, потому и доверила вести свой блог Костику… Марго — эгоистка до мозга костей (ха‑ха, смешно звучит!).

Марго жила только своими проблемами, на чужие ей было наплевать. Кроме того, она злюка. Сколь часто она смеялась над людьми, называла их за глаза дураками, лентяями, лицемерами… Да и в глаза могла что‑нибудь ляпнуть. Ни такта в ней, ни деликатности.

Люди ждут беседы, желают поддержки — а как она могла их поддержать? Никак. Послать могла — это да… или посоветовала бы обратиться к психотерапевту. Или грубо заявить кому‑то: «С жиру ты бесишься!» И прочее в том же духе.

Посему некоммуникабельная Марго и увиливала от встреч с читателями, от разговоров с ними в блоге и в СМИ старалась не особо светиться, хотя нынче каждый творческий человек обязан выступать на публике.

Костик, не написавший ни одного крупного текста, был больше писателем, чем Марго, сочинившая около двадцати (или двадцати пяти?) романов.

И вот именно в эти свободные дни он вдруг подумал: а что мешает ему выйти из тени?

Стать таким же, как Марго? Пожалуй, он бы ее обошел как писатель. Что его может остановить? Да ничего.

Человек он начитанный, литературно образованный, пишет бойко. В голове полно сюжетов, и поинтересней, чем у Марго. Издательскую кухню он тоже знает — благодаря своей покровительнице. Что делать, куда обратиться, как вести себя с издателями… Без проблем. И главный плюс — он знает людей. Он умеет с ними говорить. И он — мужчина. Молодой, красивый мужчина. Холостой.

Читательницы кипятком писать будут от такого писателя…

А он, Костик, освободится наконец от злюки Марго. И станет тем, кем он должен быть.

* * *

— Ты с ума сошла, — чеканным голосом произнесла мать, сложив руки на груди. — Он тебе не пара.

Ага, понятно. Только что Анна Сергеевна видела в окно, как прощались Марго и Иван внизу, во дворе. Поцелуйчики, объятия… «Дура, засветилась!»

— Мам, мне пятый десяток как‑никак, — огрызнулась Марго, раздеваясь в прихожей. — Сама разберусь.

— Я не собираюсь указывать, как тебе жить. Никогда этого не делала и делать не стану. Просто хочу сказать, как это все смешно и жалко выглядит со стороны.

Надо было промолчать или придумать очередную ложь из серии — «это был просто дружеский поцелуй, нас с Иваном ничего не связывает!», но в этот раз Марго не сдержалась:

— Почему смешно? Почему жалко?

— Потому что кто ты и кто он. Интеллектуалка, столичная писательница. И он — слабоумный таксист. Какая‑то «Дневная красавица» получается. Извращение.

— Он не слабоумный. У него просто дислексия. А это не психическое отклонение. Ты знаешь, у скольких известных людей была дислексия?

— Он таксист. Шоферюга! Он никогда не сможет прочитать твои книги! — мрачно произнесла Анна Сергеевна.

— Здрасти… Ни один нормальный мужик и не должен читать дамские романы. И потом, можно не читать, а слушать. Аудиокниги есть… — фыркнула Марго, проходя в гостиную. Там, под абажуром, сидела бабушка — Калерия Аркадьевна, как раз погруженная в чтение очередного романа — с целующейся парочкой на обложке. Доброе, умиротворенное лицо, очки на цепочке… При виде дочери и внучки, услышав их громкие голоса, бабушка вздрогнула, насторожилась:

— Все в порядке?

— Мама, Ритка с таксистом встречается.

— С каким таксистом? — испугалась бабушка.

— С Ванькой Столяровым. Младшим братом Максима… Максим ей не достался, вот она в Ваню вцепилась.

— Ваня хороший, но он тебе не пара, Рита, — согласилась Калерия Аркадьевна. С явным сожалением отложила книгу.

— Барбара Картленд, — вслух прочитала Рита имя автора на обложке. — Какая гадость… Ты бы хоть раз мои романы попробовала прочитать! Что толку Ваню обвинять.

Бабушка помялась, вздохнула:

— Я не могу. Сколько раз начинала, но… У тебя как‑то все… не так, как я привыкла… Ты не обижайся, но я вообще не могу наших, отечественных авторов осилить, — подумав, осторожно добавила Калерия Аркадьевна.