Воронье - Ингрид Нолль

– Когда вы вернетесь в Мангейм, тебе надо будет сразу сходить к невропатологу, – посоветовала Хелена, но тон был какой-то отстраненный, не было в нем ни сочувствия, ни заботы.

Чтобы прервать тяжелую беседу, Аннетта встала и направилась в туалет. Вернувшись через пять минут, кое-как взяв себя в руки, она увидела, что на ее месте сидит молодой человек, который, впрочем, тут же поднялся.

– Сочувствую вам, – произнес он, протягивая Хелене руку.

Представить Аннетте незнакомца свекровь не посчитала нужным. Она кивнула официантке, заплатила и вышла из кафе.

Аннетта потрусила следом, как нашкодившая собачонка. До самого дома обе не произнесли ни слова.

– Тебе надо срочно лечь в постель, – скомандовала свекровь. – Я поступила как форменная эгоистка, заставив психически нездорового человека сопровождать меня.

Когда Аннетта с трудом стаскивала туфли, Хелена еще раз просунула голову в дверь:

– Жан-Поль везет меня на вокзал, мы должны встретить Лило и Саскию. Если появится Ахим, скажи ему, чтобы накрыл стол к чаю.

«Уж я найду, что ему сказать», – подумала Аннетта. Неизвестно, какими соображениями он руководствовался, но явно наврал ей с три короба. Правда, если бы Ахим появился в эту минуту и обнял ее, она бы не устояла. Он был здесь единственным, кто о ней заботился, кто понимал, что она тоже нуждается в помощи и участии. Поль и его мать были заняты только своими собственными переживаниями.

Но Ахим не появлялся, и Аннетта решила накрыть на стол сама, одной рукой, чтобы хоть как-то загладить свою вину перед свекровью.

Весь день Поль мучился неясным чувством вины из-за того, что накануне отцовских похорон мысли его заняты сексом, едой и деньгами. Он очень поправился, двойная жизнь с двумя женщинами плохо отражалась на здоровье. Прежде чем Ольга снова начнет его откармливать, думал он, обязательно нужно будет посидеть на диете. Решив приступить к диетическому питанию немедленно, Поль взял сырую морковку и сгрыз ее без всякого удовольствия. Когда мать позвала, он хмуро отправился к автомобилю. После аварии ему не хотелось садиться за руль, но в доме испокон веков было заведено, что мама не водит машину сама, если рядом есть кто-то из сыновей.

Он сразу заметил, что мать чем-то подавлена.

– Тебе не обязательно ехать со мной, я смогу узнать тетю, – предложил Поль, но она отказалась.

– Знаешь, Жан-Поль, – нерешительно начала Хелена, – эти дни всем нам дались нелегко, но я никогда не ожидала, что Аннетта потеряет самообладание.

Поль улыбнулся:

– Не переживай, мама. Игрушки высохнут. На самом деле Аннетта очень крепкий человек, хотя и выглядит маленькой девочкой. Через пару дней она будет в норме.

– Я вовсе не об игрушках, – возразила мать. – Мы ездили с ней в магазин, и она закатила там истерику.

Поль, напрягшись, обогнал ползший еле-еле тягач с прицепом. Хотя слова матери не произвели на него серьезного впечатления, он все же спросил:

– И что же она вытворяла?

Когда растерянная мать выложила ему историю про любовника, на какую-то секунду Полю стало страшно, он не знал, как ему реагировать. Ахим все разболтал самым подлым образом, а ведь они договорились молчать. Как и у Аннетты, у него появилось чувство, что возмущение матери не наигранное, а настоящее. Что же делать? Может, успокоить маму, сказать, что у Аннетты галлюцинации?

Чтобы как-то уйти от решения этой дилеммы, Поль решил перевести разговор на нейтральную тему. Для разговора о выплате их доли наследства момент был явно неподходящий, поэтому он решил расспросить мать о прибывающих родственниках.

Но ее было не так-то просто сбить с толку.

– До вокзала недалеко, а потом у нас с тобой не будет возможности поговорить так, чтобы никто не мешал… Аннетта заявила, что весь этот бред нагородил Ахим, во что я никак не могу поверить, хотя… с другой стороны…

– Что? – спросил Поль, подыскивая место для парковки.

Мать опять замолчала, а после паузы заявила:

– Ахиму еще несколько лет назад надо было бы обратиться к психотерапевту. Он считал, что всю жизнь находится в твоей тени, и потому желал тебе всяческих бед, о чем ты, конечно, не подозревал… Однажды он даже…

– Даже что? – спросил Поль, торопливо выруливая, чтобы занять освободившееся место.

Мать не ответила, вернувшись к своим мыслям.

– Как можно было выдумать такую историю?! Там же нет ни единого слова правды! – возмущенно воскликнула она. – Ведь ты же мне непременно позвонил бы, если бы вы собрались ехать в Майнц. И разумеется, навестил бы папу, если бы оказался здесь!

– Разумеется, – невнятно пробормотал Поль.

– Боже мой, Жан-Поль, как будто у меня мало других забот…

– А что еще?

Но мать уже выходила из машины. По дороге к перрону она пробормотала:

– Есть вещи, о которых мне неприятно говорить.

Что она хотела этим сказать? Рискованно, конечно, было скрывать от матери их визит в больницу, но нечистая совесть братьев не позволила рассказать об этом. Только недавно они узнали, что лечащий врач отца как раз на Пасху ушла в отпуск и с матерью перед этим не говорила – стало быть, Хелена не могла знать, что они были у отца. Постепенно до Поля дошло: мать, должно быть, совершенно уверена в том, что сильное возбуждение отца, приведшее к таким тяжелым последствиям, спровоцировано лично ею.

Во время недолгого пути с вокзала в Майнц-Бретценхайм Саския расспрашивала об истории города. Полю представилась возможность блеснуть, и он рассказал, что хотя римляне и разбивали свой лагерь у самых ворот города, имя этому району дали франки.

– Хотя наш Бретценхайм и был самой настоящей деревней, именно здесь впервые стали возделывать виноград, – гордо сообщил он. – Потом вы сможете попробовать наше домашнее вино. Жаль, что вас не будет здесь во время субботнего карнавала, когда по узким улочкам проходит шествие, или в июне во время нашего праздника…

Кузина сухо оборвала его:

– Может быть, это и потрясающе, но мы сюда приехали не на гулянку.

Поль пристыженно замолчал. Как всегда, мать не растерялась и, не обращая внимания на реплику Саскии, продолжила лекцию, начатую сыном:

– В 1946 году образовалась земля Рейнланд-Пфальц и Майнц стал ее столицей. Когда вновь открылся университет, появился новый район, в котором мы и живем. Ну вот, приехали. Добро пожаловать, несмотря на печальный повод!

Тетя все это время одобрительно кивала, ведь она и сама выросла здесь.

– Жаль, что я давно у вас не была. В детстве я частенько звонила в дверь в соседних домах и убегала, за это мне потом доставалось.

Ахим появился, когда гости уже сидели за столом. От крепкого кофе они отказались, сославшись на проблемы со здоровьем. На голове у Ахима была новая кепка с козырьком, которую тетя Лило тут же обозвала нашлепкой, он принес оладий, кренделей с маслом и сразу стал для всех нужным. Сначала он откупорил бутылку игристого вина для кузины, потом приготовил тете Лило жидкий кофе.