Ключ Давида - Владимир Орданский

– Эти чашки еще с войны. Память. Когда началась война, мне было 14 лет. Отец в первый день ушел на фронт, а мы с матерью поехали в эвакуацию в Куйбышев. Там жил мамин брат, дядя Лева, он был главным инженером на заводе боеприпасов. Эвакуированным полагался маленький паек, вот такой кусок хлеба, по карточкам. Я все время хотел есть. И дядя устроил меня на завод. После школы я выходил в вечернюю смену. Работал я на участке травления, это очень вредное химическое производство, многие там болели, кашляли. За год двух молодых работниц схоронили, Нину и вторую… не помню, как звали, а были – кровь с молоком! Мама просила брата, чтобы он меня перевел в другой цех, но он не стал этого делать, наверное, не мог, и пришлось мне два года проработать, как я называю, на химии. Зато мне давали повышенный паек, и в доме была еда. Да еще я перевыполнял норму, и однажды мне дали премию – отрез материи. Но она оказалась ярко-голубого цвета, штаны не сошьешь, и мать отнесла материю на рынок, обменяла на два кирпичика хлеба. Окончив школу, я пошел в железнодорожное училище, работал помощником машиниста. А уж после войны, когда мы с мамой вернулись в Киев, поступил учиться в университет. Отца с войны мы так и не дождались, вот только осталась фотография, он прислал с фронта, – Гринберг достал из кипы старых выцветших снимков фотографию. Мужчина в офицерской форме сидел на бревне с аккордеоном в руках в окружении товарищей. Было немного странно видеть молодого, полного сил отца и дряхлого старика-сына. Казалось, должно быть наоборот, но…

– Так на чем мы остановились? – Исай Яковлевич на несколько секунд задумался, переводя взгляд с одного из гостей на другого. – Да, так Владимир окрестил Киевскую Русь. Я думаю, что он хотел создать новый центр мира, новый Иерусалим. И это дело продолжил Ярослав Мудрый. Вообще, все, что тогда делалось в Киеве, было похоже на выполнение какого-то заранее составленного плана. Подумайте сами. Ярослав строит Софийский собор как аналог Святой Софии в Константинополе, строит Золотые ворота, тоже по византийскому образцу. Это понятно. Но вот что интересно: по обеим сторонам дороги, ведущей от Золотых ворот к Софийскому собору, он ставит два монастыря – мужской св. Георгия и женский св. Ирины. Точно так же было у греков. Но! При крещении Ярослав (а это имя языческое, в честь бога Ярилы) получил как раз имя Георгий. Только это было за несколько десятков лет до строительства монастыря. А жена его Ингигерда в крещении приняла имя… догадались, какое? Правильно, Ирина.

Джордан и Вера увлеченно слушали рассказ профессора. Джордан чувствовал, что совсем близко та ниточка, которая, казалось, оборвалась вместе со смертью московского миссионера. Тем временем, Юра с Лизой, устроившись на диванчике у окна, шептались о чем-то своем, явно более интересном для них, чем средневековые истории. Гринберг, глядя куда-то мимо них, продолжал:

– Скорее всего, еще Владимир Святой вместе с византийцами продумал все это заранее, чтобы все сошлось в нужное время и в нужном месте. И Владимир, и Ярослав, как многие христиане в те годы, ожидали близкого конца света и страшного суда, и верили, что через эти ворота состоится второе пришествие Иисуса Христа. Над воротами воздвигли церковь Благовещенья, и в Софийском соборе одна из главных фресок тоже изображает сцену Благовещенья. Это, я считаю, подчеркивает единство всего замысла. Итак, к 1037 году стройка завершилась. Представьте себе, какое впечатление производили в то время построенные Ярославом сооружения! Что-то потрясающее! Такого не было нигде на Руси. А всего тридцать лет назад здесь стояли языческие идолы. Так что Киев заслуженно получил статус матери городов русских. Но, как мы с вами знаем, второго пришествия в Киеве не случилось. И тут самое время перейти к другой истории, тесно связанной с первой.

Профессор, покопавшись среди массивных фолиантов, достал потертую книгу в черном переплете. С трудом справляясь с дрожью в руке, он перелистал ее и, найдя нужное место, продолжил:

– Так вот, согласно легенде, в 1018 г. польский король Болеслав I Храбрый из рода Пястов пришел со своим войском к Киеву и после битвы захватил город. Во что бы то ни стало, он стремился ворваться в Киев именно через священные Золотые ворота. Въезжая в город на коне, он ударил мечом по воротам с такой силой, что на мече остался выщербленный след. С тех пор этот меч получил название Щербец. Для поляков он на протяжении веков был важным государственным символом. Его использовали в церемонии коронации польских королей. Красивая легенда? Да! Однако, молодые люди, должен вам сказать, что не выдерживает она сопоставления с историческими фактами. Не выдерживает! Мы уже знаем, что в 1018 г. Золотых ворот просто не существовало. Они были построены только к 1037 г. Так может быть, вся история с мечом и воротами – выдумка с начала до конца? Тоже слабо верится, слишком уж необычный сюжет, чтобы его мог придумать какой-нибудь средневековый фантазер-летописец. Тем более что на первый взгляд этот эпизод не имел ни каких-либо особых причин, ни важных последствий. Это на первый взгляд.

Профессор хитро прищурился и покачал трясущимся пальцем перед носами слушателей.

– Если история эта действительно произошла, то позже, никак не ранее 1037 г., когда Золотые ворота уже стояли на своем месте и выполняли ритуальную функцию – проезда к Софийскому собору.

– Так может быть, этот храбрый король и пошел на Киев в 1037 г., а в летописи ошибка? – предположила Вера, пока Гринберг смачивал горло остывшим чаем.

– Нет, нет и нет! – чуть не поперхнувшись, горячо возразил Исай Яковлевич. – Вы спросите, почему? Так я вам отвечу: по одной простой причине. К тому времени, а именно в 1025 г. этот славный властитель скончался.

– Тогда, может быть, это был другой король по имени Болеслав, – не отставала Вера. – Имя-то в Польше нередкое.

– О! Интересная мысль, – улыбка профессора стала еще хитрее. Что ж, заглянем в анналы, – Гринберг действительно взял со стола толстую книгу и долго ее листал. Наконец, удовлетворенно хмыкнув, он положил «анналы» на место и повел свою историю дальше.

– Вы таки будете смеяться, но вы оказались правы, деточка. Как гласят официальные хроники, следующим Болеславом на польском троне был его внук Болеслав Смелый, но вот какая штука. Он был коронован лишь в 1076 году, то есть спустя 50 лет после смерти деда. Уж очень большая разница во времени. Если бы история с мечом относилась к нему, что мешало хронистам написать правду? Но именно в хрониках мы сталкиваемся с исторической загадкой. Почему-то в нескольких источниках Болеслава Смелого называют Болеславом III. А где же тогда Болеслав II?

Попробуем ответить на этот вопрос, а для этого вернемся назад, в 1025 г. Умирает славный король Болеслав I Храбрый, и на трон вступает Мешко II, который правит до своей смерти в 1033 или 1034 г. Через пять лет, в 1039 г., в Польшу при поддержке немцев вступает его сын Казимир и становится королем. Но что же происходило в промежутке между 1034 и 1039 годами, который нас как раз и интересует? Безвластие? Вряд ли. Кто-то правил Польшей в течение этих пяти лет. Но кто? – Профессор вопросительно взглянул на Веру, как будто ожидал услышать от нее ответ, но та лишь пожала плечами. С дивана донеслось приглушенное хихиканье. Джордан и Вера оглянулись. Лиза, сразу покрывшись густой краской, поспешно выдернула свою руку из Юриной и потупила взор.