Комсомолец. Осназовец. Коммандос - Владимир Поселягин

Лейтенант насторожился:

– Что с ними?

– Крестьяне подорвались. Случайно наехали на мину, а резидент вдруг споткнулся и, скатившись с обрыва, трижды выстрелил себе в голову.

– А доставить его к нам живым не мог?

– Да не мог, – скривился я. – Этот придурок действительно с обрыва упал, вот я со злости ему очередь в голову и выпустил. Меня от полноценного захвата его охрана отвлекала, пока срезал обоих, тот и сорвался. Чуть не ушел.

– Подожди-подожди, – начал Васильев припоминать что-то. – Это случайно не четыре дня назад было возле военного аэродрома? По описанию подходит. Охрана услышала стрельбу и обнаружила трех убитых.

– Ну да, у истребительного полка.

– Бумаги у него какие были?

– Да, вон там в тайнике спрятаны.

– Где?

Подойдя, я убрал кусок дерна в сторону, показав один из тайников.

– Как ты понимаешь, прибыл я не просто так, – сказал Васильев, изучая документы и карты.

– А то ж, хотелось бы выслушать о причинах, побудивших…

– Хватит ерничать, а? Я тебе серьезно, а ты все свое.

– Да ладно. Слушаю.

– Первым делом хотелось бы знать о причинах твоей пропажи. Почему не сообщаешь о себе, не поддерживаешь связь?

– А смысл? У меня пока все нормально. Нужды не было, – ответил я, снимая с повозки канистру и наполняя ведро Красавца водой. Все на этой поляне хорошо, но вот источников не было. Наверняка из-за этого меня так поздно и нашли. Искали там, где были источники воды, а я бегал к ручью, что протекал по дну глубокого врага, с канистрами три километра по лесу. Дополнительная тренировка мне была не в тягость.

– Ты не забыл, что числишься сотрудником НКВД?

– Чего?! – удивился я.

– Ну, в смысле внештатным сотрудником, – поморщился Васильев, снова занимая чурбачок, который я возил с собой и использовал для колки дров, а также вместо табуретки. Полученные документы он убрал за пазуху. – Ты меня понял.

– Тогда и я напомню. У нас сотрудничество. Вы мне не работодатели.

– А охоту ты на местных бандитов ведешь от себя, да? Ты не подумал о том, что ты можешь нас так подставить? Законы Советского Союза для тебя уже ничто?

– Лейтенант, иди на хрен, есть доказательства моей какой-либо противоправной деятельности, так говори. Не надо пустого сотрясения воздуха, – сказал я и, подхватив ведро, понес его Красавцу. Тот явно мучился от жажды и наверняка мысленно ругал непутевого хозяина, который бросает его на такое долгое время. И так уже дважды ржал, напоминая о себе.

Когда я вернулся, лейтенант, который привел мысли в порядок, сказал:

– Хорошо. Как ты мне объяснишь, что через четыре дня после того, как ты перебрался в этот лес, вдруг загремели взрывы? Когда прибыла тревожная группа, то на лесной полузаброшенной дороге обнаружили пять десятков трупов. Как сообщили специалисты-взрывотехники, дорога была заминирована. Только мины находились не на дороге, а на обочине и, что совсем удивительно, на деревьях. Все они были буквально напичканы разным… поражающим элементом? Кажется, ты именно так когда-то говорил?

– Вполне возможно, – неопределенно кивнул я, продолжая заниматься обустройством лагеря. Сейчас, например, раскалывал полешко на щепки для костра.

Мысленно же улыбался. Эта акция действительно была на мне. Буквально на следующий по прибытии день я взял трех олухов-оуновцев и телегу с лошадью, которую потом продал в деревеньке. Но не в этом суть. Те сообщили, что скоро должен был выйти крупный отряд в шестьдесят, а то и семьдесят человек для какой-то акции, вроде как собирались обстрелять одну из воинских частей. Тогда следующий день пролетел в дикой спешке, я подготавливал взрывчатые вещества, МОНки одним словом, благо заготовки у меня были. Подрыв, естественно, осуществлялся польскими электродетонаторами. Их я набрал вместе с двумя ящиками взрывчатки в том самом бункере.

Где пойдет банда, я знал. Они должны были дойти до хутора Кривого Луки и повернуть на запад, вот эту дорогу я и заминировал. Едва успел закончить маскировку. Ну, а когда те вошли в зону поражения, с помощью аккумулятора одновременно подорвал все заряды. Банду просто снесло с дороги. Единственные, кто уцелел и смог уйти, это разведчики. С остальными я провел контроль.

– Что самое интересное, – продолжал говорить Васильев, – к каждому подошли и выстрелили в голову. С учетом точно таких же твоих действий в бункере, это очень странное совпадение.

– Это все? – поинтересовался я, раздувая костер.

– С того дня в лесу начали греметь взрывы, гореть хутора и некоторые дома в деревнях. Участковый одной из них поминал парнишку, что заходил к ним до этого. В крестьянской одежде. Молочка ему, видишь ли, захотелось.

– И что, много расстроенных этими странностями?

– Да нет, некоторые наши коллеги расцеловать этого героя готовы. За это время резко снизилось количество нападений на воинские части и одиночные машины. Но вот не знают, кто он, и все тут.

– Печаль для героя, – в унисон с его грустью вздохнул я.

– Так ты насчет всего этого ничего мне не хочешь сказать?

– Ты факты, факты давай. Есть доказательства моего в этом участия? За руку поймали? Нет, вот и разговора об этом нет. Говори честно, чего пришел?

– Это я его попросил… Женя.

Стремительно обернувшись, я посмотрел на Немцова. Так же одетого в гражданскою одежду, как и Васильев.

– Анатолий Гаврилович?! Какого хрена вы тут делаете?.. – вырвалось у меня. Опустив пистолет, я сердито добавил: – То есть я хотел спросить, что вы тут делаете?

– Разговор есть, Михайло, разговор. Хватит тебе затворничать и местных жителей лешим пугать. Наиг рался, и хватит. И так еле-еле тебя нашли. Думали, уж сгинул наш герой, ан нет, то тут, то там пошли слухи о юноше в комбинезоне танкиста. Странное совпадение, не так ли? За четыре дня мы тебя нашли.

– Ну, я особо и не играл, так, выполнял свою задачу.

– И какая же у тебя была задача? – согнав Васильева с чурбака, спросил Немцов.

– Уничтожить сто бандитов и отомстить за отца.

– Мне кажется, ты перевыполнил этот план.

– Ну-у…

Немцов даже не предполагал, насколько я его перевыполнил. Я его переперевыполнил. По моим последним подсчетам, количество уничтоженных оуновцев и другой швали давно перевалило за две сотни и приближалось к двумстам пятидесяти. Хотя почему приближалось – если сегодняшних подсчитать, то даже на одного перевыполнил. Но вот сидевшим передо мной энкавэдэшникам знать это было необязательно. За каждого члена моей семьи по сотне боевиков. Еще сорок девять, и все… можно мстить дальше без счета. Эти триста были просто планкой, до которой я упорно шел. Но уничтожать националистов я на этом не прекращу.