Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить - Монтегю Родс Джеймс

больше вещей, способных пробудить интерес исследователя, чем можно было заметить после поверхностного осмотра во время первого визита. Мавзолей, после того как он оказался внутри, не произвел на него сильного впечатления. На памятниках, представляющих из себя главным образом громоздкие монументы семнадцатого и восемнадцатого веков, богато украшенные орнаментом, были выгравированы имена, причем там присутствовало большое количество эпитафий и геральдической символики. В центре комнаты с высоким потолком, куполом поднимающимся в самую высь, стояло три саркофага, покрытых сложнейшим орнаментом, искусно нанесенным рукой настоящего мастера. На крышках двоих из этих саркофагов, как это принято в Дании и Швеции, были металлические распятия. На третьем, который, как оказалось впоследствии, был саркофагом самого графа Магнуса, вместо распятия был выгравирован его объемный портрет в полный рост, а по краям от его изображения виднелось несколько переплетающихся ветвей орнамента с изображением различных сцен. Одна из них – была сцена битвы с изображением пушки, из которой валил густой дым. Были там и стены городов – крепостей, и отряды копьеносцев. Вторая сцена – была сценой казни. А на третьем фрагменте было видно, как через лес со всех ног бежит человек, волосы его развеваются по ветру, а руки раскинуты в разные стороны, причем за ним кто-то или что-то гонится. При этом трудно сказать, то ли художник хотел нарисовать преследователя человеком, но не смог передать требуемого сходства, или он преднамеренно пытался изобразить чудовище, каким это существо и казалось. Принимая во внимание мастерство художника, с каким была выполнена вся его работа, господин Раксэл скорее склонялся к тому, что здесь больше подходит последнее. Существо это было очень маленького роста и почти всё было закутано в какой-то плащ с капюшоном, волочившимся за ним по земле. Видна была только единственная конечность этого существа, которая оставалась не прикрытой плащом, как бы вытягивающаяся из того места, где у человека должно быть плечо. Как объясняет господин Расэл, эта конечность была чем-то похожа на щупальце осьминога. Далее он пишет: – Увидев это, я сказал себе, – По-видимому, здесь скрывается какая-то аллегория, – это образ, который олицетворяет демона, преследующего заблудшую душу. Возможно, здесь выражена сама сущность предания о графе Магнусе и его таинственном покровителе. Надо посмотреть на то, как выглядит сам ловчий. Нисколько не сомневаюсь, что он будет изображен в виде демона, дующего в рожок. Как он не искал, каких либо других таинственных или демонических персонажей больше не находил. Было еще одно очень нечеткое изображение мужчины закутанного в плащ, стоящего на холме, словно утопающее в тумане. Он стоял, опершись на трость, и с интересом наблюдал за сюжетом травли, развернувшейся перед его глазами, что действительно удалось передать граверу со всем присущим ему мастерством.

Господин Раксэл обратил внимание на стальные висячие замки, внушительных размеров и очень тяжелые с виду, которые должны были обеспечивать сохранность саркофагов – их было три. Также он заметил, что один из них был сорван и валялся на полу, в проходе. Затем, не желая более задерживать дьякона или тратить понапрасну свое драгоценное время, он пошел в особняк.

– «Интересно», – пишет он, – «Почему иногда бывает так, когда идешь по одному и тому же маршруту, который ты проходил уже много раз, вдруг перестаешь отдавать себе отчет, как одни мысли сменяют другие, и ты уже не замечаешь того, что происходит вокруг тебя. Сегодня вечером (а это со мной было уже во второй раз), я абсолютно не понимал куда иду, причем, я планировал сам лично посетить мавзолей и скопировать там эпитафии. В какой-то миг, внезапно, я ловлю себя на мысли, что открываю калитку на церковное кладбище, и в этот момент я всем своим существом осознаю, что монотонно повторяю как заклинание слова: – Вы уже проснулись, граф Магнус? Как, Вы еще спите? – потом еще что-то чего я не могу вспомнить. По-моему, я всё это время был словно под очень сильным гипнозом».

Он нашел ключ от мавзолея на том самом месте, где тот и должен был лежать. После этого он скопировал большую часть из того, что собирался скопировать. Если уж говорить по существу, то он оставался совершенно один в этом мрачном склепе до тех пор, пока освещение не стало настолько слабым, что он уже был не в состоянии ничего толком видеть.

«Должно быть, я ошибся в том, что всего один из висячих замков на саркофаге графа был открыт. Сегодня я нашел два открытых замка. Я взял их, осмотрел, и, после тщетной попытки закрыть, очень бережно положил на наружный подоконник. Висеть оставался только один замок, мне кажется у того пружинный затвор. Никак не могу понять, как он открывается. Ох, лучше бы мне туда не лезть, похоже, я уже начинаю бояться того, что смогу открыть саркофаг. Какая-то неведомая сила влечет меня туда, и в то же самое время я все равно боюсь чего-то ужасного и жестокого, а вместе с тем мрачного и великого, отдающего глубокой стариной».

Как выяснилось, следующий день обещал быть последним днем пребывания господина Раксэла в Робеке. Он получил письма, в которых говорилось о том, что для него было бы весьма желательным вернуться в Англию. Его работа с документами в поместье практически подошла к концу, тем не менее, свой отъезд он отложил. Он решил, что будет неплохо сначала попрощаться с обитателями поместья, сделать свои последние записи, а после этого можно и уезжать.

На самом деле дорожные сборы и прощание с людьми, оказавшими ему столь теплый прием, заняли гораздо больше времени, чем он ожидал. Гостеприимная семья настояла на том, чтобы тот отобедал с ними. Обедали они в три. Было уже около половины седьмого вечера, когда он должен был уехать из Робека, только напоследок он решил совершить променад. Во время прогулки по берегу озера он останавливался чуть ли ни на каждом шагу, пытаясь впитать всем своим существом осознание того, что настал последний миг, когда его нога ступает по этой земле. Он хотел забрать с собой все впечатления, связанные с этим местом и теми днями, которые он провел здесь. Поднявшись на вершину холма, на которой стояла церковь, он остался там на несколько минут, вглядываясь в бескрайний простор над вершинами высоченных деревьев, начинающихся от самого холма и уходящих в бесконечную даль, словно пытаясь охватить их взглядом. Они словно были выделены тёмным, почти черным контуром на фоне светлого неба, озаренного слабыми зеленоватыми отблесками. И когда, наконец, он обернулся, собираясь уже навсегда покинуть это место, ему неожиданно захотелось, во что