Девочка в стекле - Джеффри Форд

— Я не отвечаю ни на какие вопросы, — отрезал старик, — и вам лучше убраться из моего двора.

— Боюсь, так мы с вами не договоримся, — вздохнул Шелл, садясь за столик напротив старика.

Эндрюс посмотрел на меня, и его глаза расширились.

— Это кто еще такой? — спросил он Шелла, показывая на меня.

— Это Онду, духовный учитель субконтинента.

— Да падут чешуи с твоих глаз, мой благороднейший, — пожелал я ему, чуть поклонившись.

— Это ниггер с границы, — сказал Эндрюс. Вены на его тощей шее набрякли, рука задрожала.

— Ниггер с границы? — переспросил Шелл. — Мистер Эндрюс, должен вам сообщить, что Онду считается принцем в мистическом царстве.

— Послушайте, мистер, — Эндрюс щелчком пальца отправил бычок сигареты в сторону Шелла, — мой парень сейчас в доме. Если я его позову, он свернет вам шею.

Сигарета ударилась в плечо Шелла и отскочила, пепел просыпался на рукав. Шелл стряхнул пепел и сказал:

— Зовите.

— Кэлвин! — прокричал Эндрюс.

— Ну? — услышали мы из кухонного окна.

— Иди-ка сюда, у нас проблемы.

Секунды две спустя москитная дверь со скрипом открылась и на ступеньках появился коротко стриженный молодой человек с бейсбольной битой в руке. Мускулы играли под его белой футболкой.

— Что случилось, па? — сказал парень.

— Выкинь-ка этих говнюков со двора, — улыбнулся Эндрюс.

— Это что еще за хер? — Кэлвин указал на меня битой, словно Бейб, собирающийся сделать хоумран.

— Я так толком и не понял, — сказал Эндрюс.

Кэлвин сделал шаг в мою сторону, и я отшатнулся. Шеллу не пришлось звать Антония — тот уже был во дворе.

— Мой парень тоже со мной, — сказал Шелл.

Кэлвин перевел взгляд с меня на Антония. Сын Эндрюса был парень крупный, но рядом с Антонием казался карликом.

— Положи-ка эту биту, сынок, — посоветовал Антоний.

За этим последовало несколько секунд неопределенной напряженности, а потом Кэлвин хрюкнул и побежал на Антония, закинув биту за плечо. Силач полуприсел, и, когда Кэлвин махнул битой, Антоний поднял левую руку и, ухватившись за толстый конец биты, без видимых усилий остановил ее движение на полпути. Он выбросил вперед правый кулак, задев висок Кэлвина, и тот свалился на колени. После этого Антоний поднял согнутую в колене ногу и ударил нападавшего в челюсть. У парня из носа и рта потекла кровь. Он упал навзничь на усеянную листьями траву и замер.

Старик начал было вставать, но Шелл наклонился вперед и, положив руку ему на плечо, вернул старика на прежнее место.

— Так вы готовы поговорить, мистер Эндрюс?

— Иди к черту! Мне нечего сказать. — Эндрюс дрожал от ярости, и мне даже показалось, что он вот-вот отдаст концы.

— Вышиби ему мозги, — приказал Шелл Антонию.

Силач опустился на колени, оседлав Кэлвина, вытащил из наплечной кобуры маузер, взвел его и приложил конец длинного ствола к закрытому правому глазу Кэлвина.

— Ну хорошо, хорошо, — уступил Эндрюс. — Что вы хотите узнать? Остановите его.

Шелл поднял руку, и Антоний на несколько дюймов отвел пистолет. Я облегченно вздохнул — Шелл и Антоний с такой стороны мне были незнакомы. Желудок у меня заволновался, голова слегка закружилась, и я подошел к столику, чтобы занять место рядом с Шеллом.

— Мне нужны кое-какие сведения о Клане, — сказал Шелл.

— Ты коп или журналюга? — спросил Эндрюс и вытащил пачку сигарет из свитера. Руки его по-прежнему дрожали.

— Ни то и ни другое. И то, что вы мне сообщите, останется между нами.

— Ну хорошо, что вам надо?

Старик вставил сигарету в рот и прикурил от серебряной зажигалки.

— В середине двадцатых Клан проводил собственные операции, чтобы не давать бутлегерам высаживаться на Лонг-Айленде.

Эндрюс выпустил клуб дыма и кивнул.

— Вы наверняка знали, на чьи деньги осуществлялся этот противозаконный импорт, — продолжил Шелл.

— Отчасти. Мы многих прижучили.

— Имя Гарольд Барнс вам что-нибудь говорит?

— Барнс. Ну да, Барнс и Паркс. У них была одна из самых крупных контор. Мы пытались напустить на этих двоих полицию, но у них было слишком много денег. Мы не раз перекрывали им поставки.

— А вы не помните, у Клана был на них отдельный зуб?

— Это была худшая парочка. Некоторые из моих парней ввязались в перестрелку с их людьми — как-то ночью у Матинкок-Пойнт. Они убили констебля, который был из наших.

— Вы знаете, что недавно была похищена и убита дочь Барнса?

— Я читал об этом. Но послушайте, мистер… как вас звать?

— Забудьте об именах, — сказал Шелл.

— Тот случай, когда они убили одного из наших… это было давно. И мы за то убийство быстро отомстили. Все это давняя история. Вы нам смерть этой девочки не шейте.

— Вы знаете, что на теле девочки был найден знак Клана?

— Вы сами не понимаете, что мелете. Это невозможно.

— Это вы так говорите.

— Что бы вы там про себя ни сочиняли, мистер, все это полная херня. Клана здесь, на острове, больше нет. Остались здесь и там маленькие группки, шикарные клубы, где только болтают впустую. Мне уже немного осталось жить, и, по правде сказать, я особо не огорчаюсь. Эта страна проваливается в выгребную яму. Каких только язычников сюда не понаехало. Кровь нашей нации испорчена — считай, почти отравлена. Этот пустоголовый социалист ФДР станет президентом, отменит сухой закон, и тогда сами увидите. Все провалится на самое дно.

Шелл поднялся.

— Спасибо за гостеприимство, мистер Эндрюс. Рад был познакомиться.

— Лучше молитесь, чтобы я никогда не узнал, кто вы такие.

— Я — Благородный Циклоп, — сказал Антоний, ставя маузер на предохранитель.

Кэлвин уже пришел в себя и теперь лежал неподвижно, с широко открытыми от страха глазами. Силач поднялся, убрал пистолет в кобуру и отошел от парня.

Когда мы сели в машину и тронулись, Антоний сказал:

— Милый типчик этот Эндрюс.

— Вы, ребята, так меня напугали, — сказал я, — я чуть харчи не выбросил.

— Кидалы разные бывают, — заметил Шелл.

— Ты ему поверил? — спросил я.

— Пожалуй, да. А значит, тот, кто убил Шарлотту Барнс, преследует какие-то собственные цели. Поживем — увидим.

После визита к Эндрюсу наши поиски убийцы Шарлотты Барнс приостановились. Шелл решил, что ситуация все еще слишком горяча, чтобы разговаривать с другими людьми в списке или возвращаться в имение отца девочки, надеясь найти новые зацепки. Версия о причастности Клана казалась тупиковой, а Лидия растаяла, как истинная снежная королева.