Снежная слепота - Алексей Калугин

Конец невеселым размышлениям Харпа положил Марсал. Подойдя сбоку, он тоже снял с гвоздя свою доху.

Харп воспрял духом. Теперь, когда у него был по крайней мере один союзник, пусть не понимавший мотивов его действий, но готовый идти за ним до конца, Харп снова чувствовал в себе силы осуществить задуманное. Пусть остальные сидят в этой провонявшей потом и нестираной одеждой дыре – он уходит. И Марсал идет вместе с ним.

Взяв в одну руку вещевой мешок со снаряжением, а в другую – снегоступы, Харп вышел за дверь.

Он даже не обернулся, чтобы взглянуть на тех, кто остался, и Халана, приподнявшая руку, чтобы махнуть ему вслед, бессильно уронила ладонь на край стола. Чтобы никто не заметил стоявшие у нее в глазах слезы, женщина опустила голову и, схватив какую-то тряпку, принялась с ожесточением стирать со стола несуществующее пятно.

Выйдя за дверь, Харп едва не задохнулся, когда в легкие хлынул обжигающе холодный воздух. Щеки в одно мгновение прихватило морозом, а на глазах даже слезы выступили.

Быстро растерев щеки, Харп почувствовал, как к лицу прилила горячая кровь. Дохнув пару раз в перчатки, чтобы согреть их изнутри, Харп натянул их на руки и присел, чтобы закрепить на ногах снегоступы.

Тьма, окружавшая его, была настолько плотной, что действовать приходилось по большей части на ощупь. Но для Харпа это не составляло проблемы. Он уже настолько хорошо освоился с ремешками снегоступов, что мог бы застегнуть их с завязанными глазами.

За спиной у него приоткрылась дверь, и Харп увидел удлиненный силуэт Марсала, нарисованный на снегу в узком прямоугольнике яркого электрического света.

Выйдя из дома, Марсал молча бросил снегоступы на снег перед собой, закинул за спину вещевой мешок и поудобнее подтянул лямки.

– Не заблудимся в такой темнотище? – спросил Харп.

– Мне и прежде приходилось среди ночи искать дорогу, – ответил Марсал.

Харп удивился, но не стал уточнять, куда это Марсал ходил по ночам. Пока Марсал застегивал ремешки на снегоступах, Харп, переступая с ноги на ноги, чтобы не застаивалась кровь, смотрел на небо. Стоило только совсем немного напрячь воображение, и россыпи звезд над головой складывались в причудливые картинки, напоминающие о чем-то невообразимо далеком. Таком же далеком, как и сами звезды.

– Ты знаешь, как называются здешние созвездия? – продолжая глядеть на небо, спросил Харп.

– Ты о чем? – не понял Марсал.

– Звезды. – Харп указал рукой вверх. – Ты видишь картинки, которые получаются, если мысленно соединить некоторые из них линиями?

Марсал удивленно посмотрел, куда указывал Харп, замер, словно впервые увидел серебристые блестки, рассыпанные по черному бархату ночного неба.

– Не вижу, – сказал он через минуту.

Харпу показалось, что он услышал разочарование, прозвучавшее в голосе Марсала.

– Ладно, забудь об этом, – сказал он непринужденным голосом. – Куда идти?

– А как же Эниса? – растерянно развел руками Марсал.

– Она тоже идет? – не смог скрыть своего изумления Харп.

– Можно подумать, ты забыл об этом. – Марсал улыбнулся и слегка качнул головой, давая понять, что оценил шутку Харпа.

Харп ничего не ответил. Но то, что после всего произошедшего Эниса по-прежнему готова идти с ним на охоту, удивило его куда сильнее, чем неловкая попытка «снежного волка» завязать с ним дружбу.

Эниса вышла из дома минут через пять после Марсала. К тому времени Харп уже начал чувствовать, что ночная стужа пробралась к нему под доху. Выходя из дома, он позабыл взглянуть на термометр, вывешенный за окном, но, судя по негромкому потрескиванию, который издавал замерзающий на лету плевок, стужа была лютая: никак не меньше пятидесяти градусов.

Едва дождавшись, когда Эниса застегнет ремешки снегоступов, Харп сорвался с места и побежал в ту сторону, куда указал Марсал.

Темп он сразу же взял высокий, однако ни Марсал, ни Эниса от него не отставали: сейчас только движение могло спасти людей от холода.

Минут через двадцать быстрого бега Харп почувствовал, что на теле выступила испарина. Сдвинув шапку со лба, он посмотрел в ту сторону, откуда должно было появиться солнце, но на небе все еще не было ни малейших признаков приближающейся зари.

Харп беззвучно выругался. Темнота действовала на него угнетающе. Не видя почти ничего вокруг, он подсознательно ожидал нападения и все время держал себя в напряжении. Он прекрасно понимал, что в этом нет никакой необходимости, и все равно ничего не мог с собой поделать: то ли какой-то древний инстинкт срабатывал, то ли навык, полученный в другой жизни, управлял им в этот момент. Однако самым неприятным было то, что при движении в темноте не возникало ощущения перемещения в пространстве. Казалось, что все физические усилия затрачиваются впустую и вместо того, чтобы двигаться вперед, ты просто топчешься на месте. При этом перед мысленным взором Харпа вставал образ какой-то бесконечной движущейся ленты, по которой он быстро переступал ногами.

Когда полоска горизонта на востоке окрасилась бледным оранжево-желтым цветом, Харп вздохнул с облегчением.

– Далеко еще? – на бегу спросил он у Марсала.

– Скоро будем на месте, – ответил тот.

Харп посмотрел на Энису.

Женщина бежала по левую руку от него, закусив нижнюю губу и глядя куда-то вдаль. Казалось, она пыталась разглядеть нечто такое, чего не мог увидеть никто, кроме нее одной.

Харп и сам не понял, почему вдруг в этот момент сердце его наполнилось мучительной жалостью к этой почти незнакомой женщине. У него появилось желание остановиться и приказать Энисе возвращаться назад, в хибару старого Бисауна. Но он не сделал этого, опасаясь, что после происшествия за столом его новое спонтанное решение, которому он не смог бы дать ни объяснения, ни даже чисто формального обоснования, вызовет протест не только у самой Энисы, но и у Марсала. Марсал, конечно же, как обычно, не подаст вида, что встревожен странным поведением Харпа. А вот Эниса…

Как поступит в таком случае Эниса, Харп не брался даже предположить. Одно он мог сказать точно: если они сейчас снова примутся выяснять отношения, на предстоящей охоте можно будет поставить крест. А ему было нужно, чтобы все получилось именно так, как он задумал.

Марсал остановился без предупреждения, и Харп по инерции сделал еще пару шагов вперед.

– Пришли, – сказал Марсал.

Солнце пока еще не взошло, но было уже достаточно светло, чтобы ясно видеть то, что находилось вокруг. А вокруг не было ничего, кроме бескрайней белой пустыни, похожей на туго натянутое полотно, чуть припорошенное сверху серебристой пылью, от нестерпимого сияния которой очень скоро придется прятать глаза за темными стеклами очков. Только на северо-западе, километрах в пяти, ровную снежную поверхность взламывало нагромождение торосов, выползших на берег из Замерзшего моря.