Принцесса. Правдивая история жизни под чадрой в Саудовской Аравии - Джин П. Сэссон

Я позвала Марси и попросила ее принести холодной воды. Я была в ужасе, так как поняла значение кошмарного сна: главным препятствием к освобождению арабских женщин от власти варварских обычаев являются сами женщины!

Поколение моей матери было поголовно необразованным. Эти бедные женщины не знают ничего, кроме того, что говорят им их мужья. Трагическим следствием этой необразованности стало то, что обычаи, подобные обрезанию, соблюдаются именно теми, кто сам и страдает от этого. Я подумала, что именно такое поведение женщин и укрепляет мужчин во мнении, что с нами можно делать все, что угодно.

Даже когда моей матери сказали об опасности этой ужасной процедуры для здоровья, она продолжала настаивать на том, что всем ее дочерям необходимо подвергнуться обрезанию. Она считала, что малейшее отступление от традиций может повлиять на шансы дочерей выйти замуж.

Лишь только мы, современные, образованные женщины, можем пытаться что-то изменить. Я решила, что именно мне предстоит на примере своей жизни и своего замужества показать, что этот мир можно изменить. Мои сыновья и дочери смогут сделать Саудовскую Аравию страной, в которой жизнь будет хороша для всех граждан, как мужчин, так и женщин.

По случаю моей свадьбы комната, в которой меня готовили к церемонии, была полна весельем. Окруженная женщинами моей семьи, я не могла разобрать ни одного слова из того, что они говорили, так как их одновременная болтовня сливалась в сплошной веселый, жизнерадостный гул.

Мы находились во дворце Нуры и Ахмеда, постройка и отделка которого закончились буквально за несколько недель до моей свадьбы. Нура была очень довольна своим новым домом и хотела, чтобы сплетни о его роскоши и удобстве поползли по всему Эр-Рияду.

Что касается меня, в тот момент я ненавидела новый дворец Нуры; из романтических соображений я мечтала, чтобы паша с Каримом свадьба состоялась в Джидде, на берегу моря. Однако отец настоял на традиционном бракосочетании, и я впервые в жизни промолчала, когда мою просьбу отвергли.

Уже несколько месяцев прошло с того момента, как я приняла решение сдерживать свой темперамент в мелочах. Меня занимали более важные проблемы – я берегла силы для решающей борьбы за освобождение женщин моей страны!

Нура вся светилась от счастья, слушая, как родственницы наперебой расхваливают ее новый дом. Мы с Сарой незаметно обменялись понимающими улыбками, так как давно уже пришли к общему заключению, что дворец представляет собой образчик весьма дурного вкуса.

Это было гигантское мраморное сооружение. Сотни филиппинских, таиландских и йеменских рабочих под руководством специалистов из Германии работали, сменяя друг друга, круглые сутки в течение нескольких месяцев, однако ввиду того, что художники, резчики по дереву и специалисты по художественному литыо не согласовали своих действий, внешний вид и внутреннее убранство дворца вступали в неразрешимое противоречие друг с другом.

В результате получился архитектурный монстр, способный вызвать восхищение лишь у тех, кто ничего не смыслит в красоте. Украшенные позолотой залы дворца были сплошь увешаны картинами известных художников. Мы с Сарой насчитали 180 картин только в одном зале.

Сара пожала плечами и заявила, что картины подбирал человек, совершенно не разбирающийся в живописи. На полу повсюду лежали ковры с изображениями различных птиц и животных. От спален, украшенных тяжеловесной резьбой, становилось тяжело на душе. Мне было непонятно, как дети одних родителей могут иметь диаметрально противоположные представления о хорошем вкусе.

Впрочем, должна признать, что, хотя Нура и потерпела, на мой взгляд, фиаско в деле украшения собственного дома, она в полной мере проявила себя в другом: ее парк оказался настоящим шедевром. Дворец окружала почти квадратная миля озер, лужаек, великолепно подобранных цветов, кустарников и деревьев. В парке посетителя поджидало множество приятных сюрпризов – скульптуры, яркие домики для птиц, весело журчащие фонтаны и даже детская площадка для игр с разнообразными аттракционами.

Наша с Каримом свадьба должна была состояться в саду в девять часов вечера. Нура знала, что я обожаю жёлтые розы, и теперь несколько тысяч этих цветов, привезенных из Европы, покрывали водную гладь озера, на берегу которого стоял украшенный такими же розами павильон, в котором мне предстояло встретиться с Каримом.

Нура с гордостью заявила, что повсюду уже шепчутся о том, что нашей свадьбе не было равных за последние несколько лет. О помолвках и свадьбах в Саудовской Аравии не объявляют заранее; эти мероприятия считаются сугубо частным делом, однако слухи о количестве потраченных на то или иное празднество денег циркулируют повсюду, и члены королевской, семьи лезут из кожи вон, чтобы перещеголять друг друга.

Когда тетушки принялись за ужасную процедуру удаления волос с самых интимных частей моего тела, я громко закричала, что не могу попять, откуда взялся этот варварский обычай.

Старшая из моих тетушек влепила мне звонкую пощечину за такое кощунство. Глядя на меня в упор, она заявила, что я просто глупая девчонка и что истинная мусульманка обязана подчиняться заветам пророка Магомета, который велел удалять волосы на лобке и подмышками каждые сорок дней из соображений гигиены.

В ответ я закричала, что этот обычай больше не имеет смысла; в конце концов, мы – современные мусульмане и имеем все необходимое для того, чтобы содержать себя в чистоте. У нас есть горячая вода и мыло, и для того чтобы быть чистыми, не обязательно использовать песок! Однако мои тетки, прекрасно зная, что я способна спорить до бесконечности, продолжали делать свое дело.

Мне ничего не оставалось, как только окончательно шокировать собравшихся заявлением, что если бы пророк был сейчас жив, то он наверняка прекратил бы действие этого глупого обычая.

– Мы, саудовцы, – кричала я, – доказываем, что не умнее бестолкового мула, который идет след в след за вожаком каравана, не думая о том, куда его могут привести! Пока мы не сможем посмотреть правде в глаза и выбрать свой путь, нам не избавиться от гнета старых обычаев.

Мои родственницы обменивались беспокойными взглядами. Их всегда пугало мое стремление к бунту, и они чувствовали себя уютно только в компании таких же, как они, смирившихся со своим угнетенным положением женщин. Помолвка с таким человеком, как Карим, воспринималась ими, как неслыханное везение, и я знала, что они вздохнут с облегчением только после завершения свадебной церемонии. Мое платье было сшито из самого яркого красного кружева, какое я только смогла найти. Я чувствовала огромное удовлетворение от того, что могу лишний раз шокировать своих родных, которые настоятельно советовали мне надеть что-нибудь бледно-розовое. Как всегда, я настояла на своем, так как была уверена, что права. В конце концов даже мои сестры вынуждены были признать, что ярко-красный цвет выгодно оттеняет мою кожу и глаза.

Я испытала истинное блаженство, когда Сара и Нура надели на меня платье и застегнули все пуговицы. Легкая грусть охватила меня, когда Нура застегнула на моей шее подарок Карима – ожерелье из рубинов и бриллиантов.